Судья закрыл папку, отодвинулся от стола и ушел из зала в свой личный кабинет.

Когда дверь за ним закрылась, Эвелин и Густав пожали руки троим своим адвокатам, а затем остановились рядом с Ланой.

Эвелин положила руку ей на плечо и негромко проговорила:

– Мне очень жаль, милочка. Если это вас утешит, то скажу: я верю в то, что вы действительно давали слово матери мальчика – и это очень благородно. Мы думали о том, чтобы уступить мальчика вам. Но наши адвокаты убедили нас в том, что после всей этой шумихи не в наших интересах отказываться от опеки без борьбы. Некоторые люди подумали бы, что мы не захотели взять к себе в дом иммигранта. Это плохо для бизнеса, как вы понимаете. Я уверена, что наши друзья согласятся с решением судьи Лоренса о том, что двое родителей лучше одного. Право, при одной только мысли о том, что незамужняя женщина будет пытаться вырастить мальчика в эти нелегкие времена, становится просто страшно!

Не дожидаясь ответа Ланы, Эвелин и Густав ушли в сопровождении своих поверенных.

Лана продолжала сидеть на своем стуле абсолютно прямо, чопорно сложив руки на коленях.

Рядом с ней Хантер Шейлер собрал свои бумаги, а потом с серьезным видом повернулся к ней:

– Мне искренне жаль, но с логикой судьи не поспоришь. Однако я буду счастлив представлять ваши интересы, пока судья не вынесет окончательного решения об опеке. За соответствующее вознаграждение, конечно.

Джесс ледяным тоном заявил:

– Моей кузине ваши услуги больше не понадобятся, Шейлер.

Адвокат пожал плечами:

– Как пожелаете.

Когда они остались одни, Джесс помог Лане подняться и обхватил ее за плечи. Она шла рядом с ним, словно загипнотизированная.

Пока карета везла их домой, Лана думала о надеждах и мечтах, которые она так долго лелеяла в своем сердце. Она строила на будущее такие величественные планы! И вот все они рухнули.

– Лана, скажи что-нибудь.

Она повернулась к своему спутнику:

– А что можно сказать? Без Колина у меня нет будущего. Только бесконечная работа, тревога и страх, которые всегда будут со мной.

– Ван Энделы не причинят ему вреда, Лана. Они не чудовища.

– Я это знаю. Но знаю и то, что я слышала. Они не станут его бить, но они никогда не разрешат себе питать к нему какие-нибудь чувства. Мой милый, невинный Колин снова будет совершенно заброшен. – Заметив, что Джесс собрался с ней спорить, она поспешно перебила его: – О, теперь у него будут все внешние признаки богатства. Большой дом. Слуги, которые будут о нем заботиться. Хорошая еда и прекрасное образование. Но будут ли они его любить? Способны ли они его полюбить? Или этот милый мальчик станет таким же тщеславным и эгоистичным, как Уилтон?

Горестно вскрикнув, Лана закрыла лицо руками и зарыдала.

Сидевший рядом с ней Джесс почувствовал облегчение, когда она расплакалась. Он наблюдал и ждал, видя, как она держится, как стала хрупкой и ломкой, словно тонкое стекло. Он испугался, что в своем горе она спрячется туда, где он не сможет до нее дотянуться. Но теперь, когда пришли слезы, начнется и исцеление.

Он притянул ее к себе и прижался губами к сбившейся пряди у нее на виске, дожидаясь, чтобы она выплакала все свои горькие слезы. Когда они наконец иссякли, он подал ей свой носовой платок.

– Я его подвела! – Лана высморкалась и стала вытирать глаза. – Такие надежды и обещания – и в итоге я Колина подвела.

– Ты его не подводила, Лана. Тебя предали.

– Нет. – Она покачала головой.