Если бы прежде, когда я была никто, ничто и звать никак, кто-нибудь вроде Аскани просто бросил взгляд и увидел, разглядел, заметил, что я — человек, у меня б на сердце тепло стало. А сейчас тёмноглазый красавец не отходит дальше пары шагов, а я себя чувствую как молодая яблоня, которую оплел и душит плющ. Но отвергнуть Аса теперь невозможно, немыслимо — ведь пусть невольно, но я отняла то, что принадлежало ему по праву, то, за что он боролся, сколько себя помнит — титул герцога Сайгирн и само герцогство.

А вчера вечером мы чуть не поссорились. Опять из-за его ревности.

Я уже засыпала, когда он неожиданно спросил:

— Ты была рада увидеть герцога Дейла?

— Рада… — отозвалась я, зевая. Чего это он вдруг заговорил о том, что случилось неделю назад?

— Он тебе все-таки нравится, да?

— Угу… — кивнула, чувствуя, что готова согласиться с тем, что я — верблюд, лишь бы поспать дали.

— Значит, ты хочешь выйти за него?

Ну, достал! Сколько же можно?!

— Ни за кого я не пойду! — сорвалась я. — Ни за тебя, ни за него, ни за Владыку Алсинейля! А о Шоне я бы вовсе не думала в контексте «нравится — не нравится», но ты ж почти год вдалбливаешь мне в голову, что я в него влюблена! Давай ты переключишься на лорда Лина, а? Тот красивый, умный, добрый и живет прямо в школе! Будет повод ревновать каждый день, если тебе доставляет такое удовольствие грызть себя и доводить меня!

— Тим… я опять… прости…

Тем вечером я так завелась, что долго не могла уснуть — ворочалась часа два кряду. А наутро зевала, как зимний сурок, и чуть не падала с лошади — так хотелось спать. И что, вот это — счастье?

Ну и учеба… Мне нравилось учиться, но её тоже было слишком много — с шести утра и до одиннадцати вечера, когда под монотонное бубнение на эльфийском над ухом я проваливалась в сон. Конечно, надо учиться, и заниматься, и тренироваться… но я настолько замоталась, что перестала видеть окружающее — чудо бегущих по небу облаков и трепет уже желтеющих листьев, блеск росы на паутинках в лучах встающего солнца и яркие грудки обклевывающих кисти рябины свиристелей. А вместо этого, тренируя память, считала сучки на каждом дереве, количество уток в каждой пролетающей стае, стебли пижмы на обочине, стволы берез на ближайшей опушке… и так до бесконечности. Вот у Бри же выходило и учиться неплохо, и дружить с Заком, и проводить с ним время, гуляя по городу, катаясь на карусели, танцуя у ратуши. А для меня всё это стало недостижимой мечтою. А в итоге — никакой радости и сплошная морока с вечным недосыпом. Разве так правильно?

Поток сознания прервался, когда осина неожиданно содрогнулась от удара. Поглядела вниз — что за дела?

А там происходило что-то невероятное: Аскани, злой, с суженными глазами и поджатыми губами, наскакивал на Бредли. И казалось, что в руках Аса не один меч, а несколько, с такой скоростью вращался и жалил клинок. Черные волосы метались за спиной, как хвост Прибоя на галопе. Перешла на магическое зрение — аура Аса была гневной, алой. Да какая муха его укусила? И невероятно, но он пробил защиту лейтенанта и остановил меч в последний момент, уже в пальце [Палец — мера длины, меряется не вдоль, а поперек. Равен примерно 1,7 см.] от груди:

— Ещё раз так пошутишь — ты мне не друг.

Ой! Чего это он?

Бредли качнул беловолосой головой, будто одновременно удивляясь и соглашаясь.

Ас отвернулся от лейтенанта, поднял лицо ко мне, прищурился и улыбнулся:

— Сама спустишься или мне к тебе забраться?

Посмотрела — а аура уже совсем другая! — белая, яркая.