|
Граф Келлер — боевой генерал выдающейся храбрости, пользовавшийся высочайшим авторитетом в военных кругах (о нем у нас еще пойдет речь дальше, в главе, посвященной Донскому атаману генералу П. Н. Краснову), подобно самому Гетману Скоропадскому, считал себя, прежде всего, русским патриотом. Но взглядов своих не считал нужным скрывать — в отличие от Скоропадского, вынужденного делать это применительно к своему положению главы формально независимой державы и сложнейшими политическими обстоятельствами. Перед назначением командующим армией граф Келлер дал Гетману слово «стоять вне политики».
Но уже на следующий день «первая шашка России» фактически нарушил данное Гетману и бывшему сослуживцу обещание, пытаясь остановить распространение беспорядков, начавших местами принимать неконтролируемые властями формы. Киев, как уже говорилось выше, был буквально наводнен русскими офицерскими подразделениями. Стремясь к восстановлению закона и порядка, русские офицеры-добровольцы в запале разгромили Украинский клуб, уничтожили несколько бюстов национального украинского поэта Тараса Шевченко (буквально боготворимого «украинофилами», но пользовавшегося вполне заслуженной репутацией заклятого ненавистника Российской Империи и всего, что с ней было связано!), а в ряде случаев совершили еще более тяжкий «грех» — сорвали «жовто-блакитные» украинские «прапоры», заменив их бело-сине-красными трехцветными русскими стягами. В итоге Гетман Скоропадский был вынужден, через четверо суток после назначения, заменить графа Келлера другим «бывшим царским сатрапом» — князем Долгоруковым. Новый командующий был не менее заслуженным боевым генералом Русской Императорской армии, чем отставленный граф Келлер — но в глазах украинской общественности имело значение только то, что он был тоже «кацапузым москалем»! И выступления против Гетмана — теперь уже не столько как «германского агента», сколько как «запроданца Москвы»! — стали принимать все более угрожающий размах. Наконец стала проявлять признаки беспокойство даже Антанта — по крайней мере на словах. Французский консул месье Энно из Одессы предложил «германскому ставленнику» военную помощь «союзников» (хотя еще неизвестно, в чем эта помощь выразилась бы и как скоро она была бы в действительности оказана!). Но Гетман Скоропадский, слишком трезво оценивавший сложившуюся ситуацию, отклонил это первое и единственное предложение Антанты, ибо считал свое дело обреченным. И не только потому, что ожидал неминуемой победы петлюровской Директории. Но и потому, что, по глубочайшему убеждению Гетмана, Директории было суждено «находиться в Киеве недель шесть, после чего здесь (в Киеве — В. А.) будут большевики», как писал Скоропадский. Он ошибся совсем ненамного. Большевики были в Киеве не через шесть, а всего через три недели после захвата города петлюровцами… Последнюю, кровавую точку в истории Гетманства на Украине, наиболее подробно описанную в литературе, поставило ночное восстание в Киеве организованное засланными из Совдепии большевиками и украинскими социалистами, сложение Скоропадским с себя гетманских полномочий, повторное провозглашение, на обломках Украинской Державы, новой «Украинской Народной Республики», и отъезд Скоропадского «на германском бронепоезде» (на котором другой «немецкий прихвостень» — Донской атаман П. Н. Краснов мечтал, как мы увидим далее, въехать в Москву!) вместе с покидавшими Киев немецкими войсками, распропагандированными собственными большевиками-«спартаковцами», но все-таки сохранившими хотя бы внешние формы дисциплины и порядка. Вот текст отречения Гетмана Скоропадского: «Я, Гетман всея Украины, в течение семи с половиной месяцев прилгал все свои силы, чтобы вывести край из того тяжелого положения, в котором он пребывает. |
