Результаты выборов показали, что усилия Делеклюза были не напрасными. Республиканцы выиграли дополнительно полтора миллиона голосов, сторонники империи потеряли свыше 800 тысяч. Особенно большого успеха республиканцы добились в крупных городах, где как раз и распространяется газета Делеклюза. Но война империи против «Ревей» не прекращается и после выборов. 8, 9, 10 июня, три дня подряд, газету конфискуют из-за столкновений республиканцев с полицией. А с 14 июня газета перестает выходить. Власти добились, что ни один владелец типографии не берется ее печатать. Приходится ценой отчаянных усилий быстро приобретать и пускать в ход свою типографию. 4 июля удается возобновить выпуск «Ревей».

Теперь на страницах газеты все больше места занимают сообщения и статьи в связи с резким подъемом рабочего движения. В июне на Кантенских шахтах в Рика-мари против рабочих бросили войска. Одиннадцать рабочих, из них две женщины, убиты. Делеклюз решительно поддерживает рабочих и снова высказывает свою постоянную идею о том, что социальное освобождение невозможно без политической борьбы. Это весьма своевременное напоминание, поскольку рабочее движение еще испытывает сильное влияние прудонистов, отрицавших целесообразность политических требований рабочего класса. Новые революционные выступления «Ревей» вызывают новые репрессии. В июне трех сотрудников газеты бросают в тюрьму. Но зато сам Делеклюз, отсидев шесть с половиной месяцев, 15 августа выходит на свободу.

Предстоят частичные выборы в нескольких округах Парижа. Многие друзья настойчиво советуют Делеклюзу выставить свою кандидатуру: авторитет Делеклюза настолько возрос, что можно не сомневаться в успехе. Но он, как и прежде, отказывается. Дело в том, что депутат Законодательного корпуса обязан принести присягу на верность империи.

— Бывший комиссар республики, заключенный в Кайенне, никогда не будет присягать империи! — твердо заявляет Делеклюз.

Однако причина не только в этом. Делеклюз думает использовать свое политическое влияние в пользу Ледрю-Роллена, который по-прежнему отсиживается в Лондоне, крайне недовольный тем, что о нем редко вспоминают во Франции. Однажды он заявил, что страна покинула его в день битвы и оставила за ним право отказаться от борьбы. Но, понимая в глубине души, что Франция обойдется без него, он мечтал по-прежнему о большой политической карьере. И никто не помогал ему в этом деле столь упорно, как Делеклюз. Его твердая последовательность в осуществлении однажды принятого решения или взятого обязательства, которая была ярким проявлением цельности его характера, иногда превращалась в какую-то своеобразную слабость, совершенно не оправдываемую изменившимися условиями. Так было и в данном случае.

Делеклюз приложил огромные усилия, чтобы добиться выдвижения кандидатуры Ледрю-Роллена в IV округе Парижа. Причем Ледрю, который только и мечтал об этом, еще и заставил Делеклюза уговаривать себя. Для успеха надо было, чтобы Ледрю-Роллен приехал из Лондона и активно участвовал в избирательной кампании. Но он опасался преследований со стороны императорского правительства. «На вашем месте я бы не колебался», — писал ему Делеклюз. Но Ледрю, как всегда, колеблется, а вернее — трусит. Делеклюз все же ведет за него активную кампанию на страницах «Ревей». Представители левых настаивают на приезде кандидата либо на снятии его кандидатуры. В конце концов, Ледрю-Роллен 15 ноября отказался от участия в выборах. Он не хотел идти на малейший риск. Усилия Делеклюза оказались затраченными впустую. Более того, Ледрю-Роллен даже затаил какую-то обиду на Делеклюза, полагая, что тот просто обязан был обеспечить триумфальный въезд во Францию этого «Дантона Второй республики», как он себя называл.

Марсель Дессаль, автор фундаментальной биографии Делеклюза, совершенно справедливо пишет об отношениях между Делеклюзом и Ледрю-Ролленом: «Знал ли бывший лидер «Горы» истинную цену преданности человека, давно способного летать на собственных крыльях, который добровольно довольствовался второстепенной ролью, с 1848 года упорно проявлял в этой роли безупречное усердие, тем более заслуживающее признания, что оно никогда не было компенсировано? Есть основания в этом сомневаться.