…3 августа на совещании Ставки Верховного главнокомандующего в Волковыске М.В. Алексеев предложил разделить Северо-Западный фронт на два — Северный и Западный. Главкомом Западного, штаб которого разместился в Минске, был назначен сам Алексеев, главкомом Северного (штаб в Пскове) — генерал от инфантерии Н.В. Рузский, у которого Алексеев в марте принимал Северо-Западный фронт. Западный фронт получил следующие задачи: «1) Прочно удерживать в своих руках Гродно-Белостокский район и фронт от верхнего Нарева до Бреста включительно; 2) Прикрывать пути по правому берегу Верхнего Буга к фронту Брест — Кобрин — Пинск — Лунинец». Кроме того, предписывалось «прочно удерживать крепость Брест и ее район». В тот же день М.В. Алексеев своей директивой объявил состав нового фронта. В него вошли 1-я (командующий — генерал от кавалерии А.И. Литвинов), 2-я (командующий — генерал от инфантерии В.В. Смирнов), 3-я (командующий — генерал от инфантерии Л.В. Леш) и 4-я (командующий — генерал от инфантерии А.Е. Эверт) армии. Эти распоряжения Алексеева были одобрены Верховным главнокомандующим великим князем Николаем Николаевичем. Он отметил, что «не желает стеснять никакими указаниями» Алексеева.

Но август 1915-го был не только месяцем Великого отступления — он был еще и месяцем своеобразного «междуцарствия» в руководстве русской армии. 6 августа решение о возложении на себя обязанностей Верховного главнокомандования принял император Николай II. Но в должность он вступил только 23 августа. До этого числа Верховным оставался великий князь Николай Николаевич (о своем скором смещении он узнал только 20 августа). А император через военного министра А.А. Поливанова практически сразу же предложил М.В. Алексееву должность начальника штаба Верховного главнокомандующего (ту самую, которую великий князь Николай Николаевич просил для него еще в июле 1914 года)… А.А. Поливанов так вспоминал обстоятельства своей поездки 9 августа 1915 года к Алексееву: «В Волковыск прибыли, когда начинало темнеть. Командующий занимал маленький домик в центре города. Я не видел генерала Алексеева с мая. Озабоченный тяжелым положением своих войск, он был, однако, как всегда спокоен и сосредоточен. Он выслушал от меня известие о предстоящей ему обязанности обратиться в начальника штаба при Верховном Главнокомандующем — государе, промолвив:

— Придворным быть я, наверно, не сумею…

При столь критическом положении нашего фронта, требующем непрерывного к себе внимания, генерал Алексеев признавал перемену высшего командования в данную минуту безусловно вредной».

Надо сказать, что Алексеев был не одинок в этом своем мнении. Когда 20 августа Николай II сообщил о своем решении возглавить армию членам правительства, восемь министров из тринадцати подали заявления об отставке в знак протеста. Это было связано, во-первых, с тем, что бывший Верховным с 1914 года великий князь Николай Николаевич пользовался немалой популярностью в армии и обществе, а во-вторых, с общим восприятием личности Николая II в стране. Критикуя его решение, члены правительства в резких тонах указывали, что «народ давно, со времен Ходынки и японской кампании считает Государя царем несчастливым, незадачливым», что Николай II никогда не был полководцем, а следовательно, русская армия под его водительством заранее обречена на поражение.

Однако все обстояло далеко не так однозначно, как представлялось министрам. Великий князь Николай Николаевич давно уже не был тем Верховным главнокомандующим, перед которым трепетали войска — и свои, и чужие. Еще в мае 1915 года он спрашивал Николая II, не хочет ли он назначить Верховным более способного человека. Особенно подкосили Николая Николаевича события лета 1915-го — отступление из Галиции, сдача без боя крупнейших крепостей: Новогеоргиевска и Ковно.