|
– Я не ищу причин не сражаться. Смирту я разрубил надвое топором, а череп его брата раздавил вот этой рукой. Он медленно сомкнул кулачище, добела сжав пальцы, гигантская мышца на руке вздулась. – Нелицеприятное зрелище, – сказал Доу. – В моей стране нелицеприятные сцены смерти у мужчин в чести. – Сказать по правде, здесь то же самое. Более того, любой, кого я называю врагом, достоин гибели от твоих рук в любую минуту. Тот же, кого я считаю другом… Ты уж дай мне знать, прежде чем удостоить его нелицеприятной смерти. Скажем, мне бы очень не хотелось, чтобы ты по случайности прибил принца Кальдера. Стук огляделся. – Это ты Кальдер? – Я, – отозвался Кальдер, подавив невольный порыв сказать, что это не он. – Второй сын Бетода? – Он самый. Великан, мотнув космами, медленно кивнул чудовищной головой. – Бетод был великий человек. – Великий тем, что заставлял других людей сражаться за себя. – Тенвейз, всосав воздух сквозь гнилые зубы, в очередной раз сплюнул. – А сам боец был, можно сказать, неважнецкий. Голос великана неожиданно смягчился. – И почему все по эту сторону Кринны столь кровожадны? – спросил он с кроткой задумчивостью. – Ведь жизнь – не одна лишь борьба. Нагнувшись, он двумя пальцами подхватил с пола плащ. – Я буду в условленном месте, Черный Доу. Если только… Никто из сих человечков не желает сразиться? Золотой, Железноголовый и Тенвейз все как один принялись разглядывать самые дальние закутки конюшни. Кальдер, не в пример им, преодолел мучительный страх и с улыбкой встретил взгляд великана. – Я бы, может, и сразился, но у меня правило: никогда не обнажаться, даже наполовину, если только рядом не присутствует женщина. Что, конечно же, стыд и позор, ведь у меня с задней стороны есть что-то вроде шрама, это, пожалуй, всех бы впечатлило. – О нет, с тобою, сын Бетода, я сражаться не могу. – Великан, прежде чем отвернуться, искушенно ухмыльнулся. – Ты создан для другого. Кинув плащ на исполосованное шрамами плечо, он пригнулся и шагнул под высокую притолоку; карлы отворили створки дверей, и те хлопнули от поднятого Стуком порыва ветра. – А что, ничего себе молодец, – с улыбкой сказал Кальдер. – Весьма мило с его стороны, что не вздумал показывать шрамы еще и на своем хере. – Проклятущие варвары, – прошипел Тенвейз, что в его устах было не особо и ругательно. – Подумать только, величайший воин в мире, – спесиво хмыкнул Золотой. |
