— Здравствуйте. Вы случайно не из Агафонова?

— Нет, — Черкес ответил резко, не сумев сдержать злости, — я…

Что он хотел добавить установить теперь трудно. Выстрел, который сделал Кузьма, заставил его замолчать.

Братья Сорокины посадили Черкеса у огромного розового валуна на самом берегу реки и тут же разошлись. Кузьма двинулся в сторону санатория по низкому берегу. Сергей стал карабкаться на Красный яр, чтобы пройти поверху.

Они гуляли.

Они свое дело сделали…

— Леша, — Лудилин протянул руку. — Вот, знакомься. Это Женя Жетвин… — Сказал и поправился, — Евгений Жетвин. Мы с ним на Афгане служили… Я ему жизнью обязан. Потолкуй с ним. Хорошо?

Жетвин протянул Алексею руку.

— Слушай, афганец…

— Я не афганец, — Алексей возразил с раздражением, — чего не довелось, так побывать на Афгане. Возрастом не вышел.

— Я знаю, — сказал Жетвин, — только не звать же тебя чеченом. А для меня афганец теперь любой мужик, которого мудрая российская власть вооружила и посадила в говно…

— Это вы уж слишком.

Алексей даже отер ладонью лицо, словно хотел избавиться от ощущения, которое вселили в него слова Жетвина. Тот выплюнул сигарету и вдавил её ботинком в землю. Растер подошвой, чтобы огонь не воскрес.

— Брось! Более дерьмовой войны, чем чеченская, я не знаю.

— Я тоже, — согласился без сопротивления Алексей.

— Ладно, кончили о войне. Поговорим о деле. Как ты уже слыхал, «Трансконтиненталь» будет сокращать штаты. Лудилин рекомендовал тебя, как верного и честного человека. Меня это вполне устраивает. В нашем мире, где все построено на обмане и воровстве для фирмы надежный человек дороже золота. Предлагаю тебе место в охране головного офиса. Что скажешь?

Алексею Жетвин понравился с первого взгляда. Высокий широкоплечий блондин с энергичным лицом, серыми проницательными глазами, строго поджатыми губами. Была хорошо заметна его армейская выправка — прямая спина, приподнятый подбородок, скупые уверенные движения рук, властный голос.

— Я знаю, Моторин, о тебе больше, чем ты думаешь. И эпопею со спасенным миллиардом. И о налете на твою квартиру. И о детской борьбе с наркоторговцами…

Алексею всегда казалось, что он хорошо умел скрывать свои чувства и по его лицу нельзя прочитать ни радости ни тревоги. Однако Жетвин все же поймал легкую тень неудовольствия, мелькнувшую в его глазах.

— Не обижайся, Моторин. Детскую не в том смысле, что эта игра безопасна. Наоборот, ты балансировал на острие шила. А ради чего?

Алексей счел благоразумным не сопротивляться.

— Вы правы, это был просто дурацкий порыв. Если бы милиция работала лучше, мне бы не пришло в голову бороться с ветряками.

— Дело, Моторин, не в том, что милиция стала хуже работать. Куда важнее иметь в виду главное. Причина роста преступности в обнищании большей части народа и в сказочном обогащении меньшей. Если в стране есть люди, которые не в состоянии купить булку хлеба, а другие приобретают за тысячу долларов наручные часы — это говорит о многом. Сегодня тебя могут ухлопать из-за десяти тысяч рублей, рассчитывая взять пятьдесят.

Жетвин достал сигареты. Закурил.

— То ли ещё будет, — мрачно сказал Алексей.

— Звучит зловеще. Что ты имеешь в виду?

— Отмену смертной казни.

— Считаешь, что это повлечет за собой новый рост преступности?

— Нет, не считаю.