Я напряглась, подставляя стакан под кран.

— Эй, эй, — произнес он успокаивающе, жар его тела коснулся спины, когда он потянулся через меня за стаканом. Второй рукой потянулся к «Перкосету» и таким образом окружил меня собой. — Тебе больно?

— Я в порядке.

Секунду он молчал.

— Ты не в порядке. Ты плачешь.

— Я сказала, что в порядке. Мне просто нужно принять «Перкосет». — Я взяла его за руку и попыталась вытащить из нее баночку. — Отдай.

— Лекс, позволь помочь.

— Мне не нужна твоя помощь.

Я не нуждаюсь в спасении мужчиной, который даже себя спасти не в состоянии.

— Лекс…

— Я сказала, что не нуждаюсь в твоей помощи!

Внезапно положив на меня руки, он мягко повернул лицом к себе. Я сопротивлялась, извиваясь в его хватке, насколько позволяло раненое тело.

— Лекси, прекрати, — фыркнул он в замешательстве.

Я не могла остановиться. Все, что могла видеть, — те фотографии. Все, что слышала — его отрицание чувств ко мне. Его отказ. Его ложь.

— Отвали от меня! — крикнула я, теперь жестко борясь.

— Лекси, прекрати, — повторил он и усилил хватку.

Но я бы не стала. Не смогла бы. Каждая частичка боли, которую я чувствовала в последние несколько недель, переросла в насилие. Я кричала, плакала и стучала кулаками ему в грудь.

— Прекрати, ты причинишь себе боль, — услышала я его рычание.

Это меня не остановило.

Его хватка уже грозила синяками, и он легонько меня встряхнул.

— Прекрати, — хрипло приказал он. — Лекси, остановись.

А потом он поцеловал меня. Жестко. Отчаянно. Ошеломленная, я перестала бороться. Позволила ему целовать себя, запустив руки в мои волосы, он удерживал меня и целовал так, будто нуждался в этом больше, чем в воздухе.

Наконец мой мозг сосредоточился на происходящем, и я замерла, губы больше не двигались в унисон с его. Кейн почувствовал мое нежелание и смягчил поцелуй. Он коснулся моих губ раз, второй, прежде чем отодвинуться.

Мы глазели друг на друга, одинаково сбитые с толку произошедшим.

— Я уезжаю, — эти слова первыми вылетели из моего рта. — Не в квартиру. В смысле да, в квартиру, но немного другую. Ты помнишь Антуана Фоше? Я представила его тебе в аэропорту.

Кейна вцепился пальцами в мои руки. Я не думала, что он даже осознал это.

— Я помню, — ответил он грубо.

— Его сестра предложила мне работу в компании по организации праздников в Париже. Сегодня я приняла предложение. Уезжаю через четыре недели.

Мгновение он смотрел на мое лицо, словно пытаясь убедиться в том, насколько я серьезна. Отпуская меня, он отступил назад.

— Ты поэтому плакала?

Я почувствовала злость, гораздо мощнее боли, которую ощущала раньше.

— Я только что сказала, что покидаю Бостон, и вот такая у тебя реакция?

Когда он посмотрел на меня, его челюсть сжалась. Хоть какая-то реакция лучше предыдущего нелепого вопроса.

— Я не поэтому плакала, — ответила я. — Я нашла фотографии.

Растерявшись, он пожал плечами.

— Какие?

— Те, на которых я, мы. Они в боковом столике.

Его ответом стали несколько осторожных шагов назад. Вновь появившиеся слезы задрожали на моих ресницах.

— Я уезжаю. Так что единственное, что тебе от меня останется — те гребаные фотографии.

Перед его лицом опустилась глухая стена.

Теперь я поняла.