|
Естественным результатом такого состояния явилось то, что после трехчасовой поездки наедине с собой он сошел с поезда более чем когда-либо Хэлом Кинни, – крутым и суровым Хэлом, готовым показать всем и каждому, что значит быть голосом гигантской «Дейли трибюн», титанической «Санди курир». Неуклюже покачиваясь, к Кинни подошел носильщик – бесцветное существо с водянистыми глазами, обвисшими клочьями усов и скошенным небритым подбородком. Секунду или две Кинни рассматривал его. Стоило ему написать об этом безвестном работяге полколонки, и о нем заговорила бы половина Англии. Он мог бы сделать из него национального героя, самодовольно подумал Кинни, наполняясь сознанием всё большей и большей силы.
– Машину, – коротко приказал он и сунул носильщику чемодан. На носильщика это подействовало. Кинни почувствовал облегчение. Ему попался допотопный, большой и высокий автомобиль, у которого было не меньше чем у карусели медных побрякушек. Кинни он не понравился, но других свободных больше не было, и шел дождь. – Мне надо попасть в Ред-Хаус, Хэч-Брау, возле Норсдина, – начал Кинни раздельно. – Знаете? – Нет, сэр. Но я найду. Шофер был маленького роста с широким плоским лицом. Он представлял собой тип, подумал Кинни, но сейчас ему было не до типов, сейчас ему нужен был хороший шофер, знающий округу. – Это меня не устраивает, – сказал Кинни. – Чего ради болтаться под дождем, не зная, куда едешь. А Норсдин знаете? – Знаю. Правда я давно там не был, но дорогу помню хорошо. Отсюда порядочно до него, сэр. – Мне сказали, что от этой станции к Норсдину ближе всего, – сердито заметил Кинни. Казалось, шофер был доволен этим. Он даже слегка откинулся к спинке. – Нет, нет, – затараторил он радостно. – Нет, нет и нет. Вам сказали неправильно, сэр. Вам сказали неправильно. – Ладно, ладно. Давайте туда, как можно скорее, Ред-Хаус, Хэч-Брау, возле Норсдина. – Ехать придется далеко. – Не беспокойтесь – вы получите что следует. – Хэч-Хаус? – Ред-Хаус, Хэч-Брау, около Норсдина. Запомнили? Поехали и побыстрей. Кинни влез в полутемное нутро чудовищного предка автомобиля, закурил и принялся рассматривать мокрый городок, через который они, казалось, не ехали, а двигались скачками. Но очень скоро из-за сильного дождя смотреть на него стало бессмысленно: видимой осталась только подпрыгивающая спина шофера, которая каждой своей черточкой, каждым кусочком заявляла, что она не уверена в поездке.
У Кинни было достаточно времени, чтобы обдумать историю Стоунли, придумать, как подойти к родителям и набросать план статьи. Возможно, статья не подойдет для «Дейли трибюн», всё зависит от того, что расскажут родители, но в «Санди курир» она пойдет без сомнения. Мысленно он уже начал писать о своем визите к убитым горем страдающим родителям, о путешествии по мокрой и серой сельской местности и видел уже конец статьи, который он добела накалит гневом возмущения. Слепая страсть юноши. Женщина-вампир. Загубленная карьера. Что делает ваш сын? Мотылек и свеча. Призыв матери. Обвинение отца. Пришло время смотреть правде в глаза. Жизнь молодежи нации осквернена. Женщины, которые как рак в теле общества. Уж не агенты ли они иностранкой разведки? Новая зловещая секретная служба. Захватывает сильнее, чем в кино. Но что произошло в доме в ту роковую и последнюю ночь? Написал ли Стоунли родителям прощальное письмо? А под конец вся история полностью. И урок всем нам. Такие вот фразы, большинство из которых он употреблял и раньше, прыгали в голове Кинни вместе с неприятными скачками и прыжками автомобиля. Подобные маленькие трагедии не были новостью. Хью Макнайр Стоунли, единственный сын отставного чиновника индийской администрации, был многообещающим молодым офицером-летчиком. |
