Широкие плечи, густые каштановые, с золотистым отблеском, волосы, крепкое мускулистое тело — Дилан просто воплощение мужественности. Интересно, он все такой же сорвиголова, каким был в юности? Казалось, тогда его целью в жизни были исключительно поиски приключений на свою голову.

Он был ее первым другом среди мальчиков, он был единственным, кто поцеловал ее. И вот он здесь, такой симпатичный — даже чересчур.

Дилан улыбнулся, и его улыбка пронзила ее без того страдающее сердце. В мгновение ока Миа снова оказалась в школе, подавленная осознанием того, что ее шансы стать девушкой Дилана Каванаха приблизительно такие же, как стать королевой бала выпускников.

Он поднял руку, и бармен тут же поставил перед ним бокал содовой с лаймом. Дилан отпил немного.

— Ты подросла.

Эти два коротких слова выражали удивление и мужской интерес одновременно. Глупенькое сердце Миа отозвалось приливом восторга, точно она была подростком, хотя ей было за тридцать, она имела две докторские степени, не говоря уже о том, что двенадцать недель назад стала матерью.

— Ты тоже.

Конечно, Миа больше не была чересчур застенчивой девочкой, которую он знал, но даже самые уверенные в себе женщины согласились бы с тем, что на близком расстоянии Дилан просто сногсшибателен.

Он поиграл с соломинкой в бокале и посмотрел на девочку, не пытаясь скрыть любопытство. Слава богу, малышка безмятежно спала. Как правило, она начинала выказывать нежелание спать ближе к двум ночи.

— Итак, у тебя есть ребенок, — сказал он.

— Как ты догадался, умняшка?

Дилан поморщился.

Миа со страхом поняла, что ее небрежное замечание напомнило ему о прошлом. Она занималась с Диланом, потому что у него были проблемы с чтением. Он очень не хотел принимать помощь одноклассницы, тем более пятнадцатилетней, так как Миа перескочила через два класса. Мальчишеская гордость взяла верх над необходимостью сделать Миа свидетельницей его неспособности читать и осиливать учебники и романы.

— Я не хотела, — быстро проговорила она. — Извини. Я сейчас немного не в себе оттого, что родила ребенка, будучи не замужем. Родители меня поняли, но им это не нравится.

— Где же отец малышки? — Дилан вроде бы простил ей неловкую фразу. Он ждал ответа, и в его глазах светилось нечто большее, чем мимолетный интерес.

— Я не готова это обсуждать.

Мужчина, сидящий справа от Миа, оглушительно расхохотался и задел ее рукой. Она крепче прижала к себе Кору, сознавая, что крохе не место в баре.

Дилан, должно быть, пришел к такому же выводу, потому что накрыл ее руку своей и обаятельно улыбнулся:

— Не стоит разговаривать здесь. Давай-ка поднимемся наверх. Там квартира моего бухгалтера, но она съехала в прошлый вторник.

Миа позволила ему помочь ей подняться. Она взяла сумку с детскими вещами и повесила ее на плечо.

— Это было бы чудесно.

Для женщины с интеллектом гения подобный эпитет был не самым удачным. Но с тех пор, как родилась Кора, Миа постоянно не высыпалась, и «чудесно» — единственное, что пришло ей в голову.

— Идем.

Дилан повел ее через зал к узкой крутой лестнице. Он забрал у женщины сумку и готов был взять ребенка, но Миа прижала малышку к себе:

— Я понесу Кору сама.

Она поднималась следом за ним, стараясь не смотреть на его упругие ягодицы, обтянутые джинсами.

Миа знала, что он — миллионер. Но при этом каким-то непостижимым образом Дилану всегда удавалось выглядеть своим парнем.