Друзья мои, вам жаль поэта:

         Во цвете радостных надежд,

         Их не свершив еще для света,

         Чуть из младенческих одежд,

         Увял! Где жаркое волненье,

         Где благородное стремленье

         И чувств, и мыслей молодых,

         Высоких, нежных, удалых?

         Где бурные любви желанья,

         И жажда знаний и труда,

         И вы, заветные мечтанья,

         Вы, призрак жизни неземной,

         Вы, сны поэзии святой?

         Быть может, он для блага мира

         Иль хоть для славы был рожден;

         Его умолкнувшая лира

         Гремучий, непрерывный звон

         В веках поднять могла. Поэта,

         Быть может, на ступенях света

         Ждала высокая ступень.

         Его страдальческая тень,

         Быть может, унесла с собою

         Святую тайну, и для нас

         Погиб животворящий глас,

         И за могильною чертою

         К ней не домчится глас времен —

         Благословения племен![16 - Критик неточно цитирует XXXVI–XXXVII строфы шестой главы «Евгения Онегина». В XXXVI строфе пропущена 11-я строка: «И страх порока и стыда…». В XXXVII строфе 13-я строка читается: «К ней не домчится гимн времен».]