– Да. Все это происходило в том сне. Ты была невестой. Тебя звали Емелия Васильевна, и я влюбился в тебя.

– Что же произошло потом? - с тревогой поинтересовалась она.

– Мы были вместе лишь краткое время, а потом я был арестован по подозрению в измене. Чтобы уберечь тебя от той же судьбы, я отослал тебя в Новодевичий монастырь, где ты родила моего ребенка. Я не знаю, что случилось с тобой после этого, - тихо добавил он. - Сейчас я стараюсь это выяснить.

Она была потрясена его тоном, таким обыденным:

– Господи, ты веришь в то, что это действительно случилось с тобой? По-моему, это был просто сон.

– Это было на самом деле.

Его уверенность ошеломила Эмму. Она поднесла руку ко рту, зажимая рвущийся из груди испуганный, недоверчивый смех.

– Ты говоришь так, будто сошел с ума!

– Я полюбил тебя сто семьдесят лет назад. Теперь я нашел тебя вновь.

Она задрожала, шепча растерянно:

– Нет! Нет!

– Не бойся, - мягко произнес он.

– Но это же нелепость какая-то!

– Почему тебе приснился сон, что ты в монастыре? Ответь, Емелия!

– Не называй меня так! Это случайное совпадение! - Она прерывисто дышала, страх туманил ей голову, леденил кровь. - Все это не похоже на тебя, Ник. Ты всегда был таким разумным, рационалистичным прежде всего. А теперь я слышу от тебя такую безумную фантазию, и ты настаиваешь, что она правдива. Ты, верно, пытаешься напугать меня до полусмерти! Ничего у тебя не выйдет.

– Это правда.

Эмма увидела, что он встает с постели и направляется к ней. Блики лунного света на его поджаром обнаженном теле переливались, подчеркивая красоту и откровенность его наготы. Она еще могла убежать, но ноги ей не подчинялись. Так она и застыла посреди комнаты, не в силах совладать с собой.

Сильные, горячие руки сомкнулись вокруг нее. Одна рука отвела волосы и крепко легла на затылок. Она ахнула, пытаясь отшатнуться, дрожь пробежала по ее телу.

– Я тебе не верю, - прошептала она. - Не верю в твои видения.

Николай испытывал невероятное облегчение от того, что смог все рассказать Эмме. Ее близость, аромат кожи привели его в лихорадочное состояние. Он должен овладеть ею немедленно, сию минуту. Русская речь полилась из его уст, мягкий рокочущий говор: Эмма не понимала ни слова.

– Что ты говоришь? - жалобно взмолилась она.

Он стал переводить, его жаркое дыхание обжигало ей шею.

– Мне все равно, веришь ты или нет. Я хочу, чтобы ты сегодня была в моей постели. Я хочу войти в тебя, ощутить, как обвивают меня твои руки и ноги.

Эмма выгнулась, отклоняясь от него, но он был сильнее, и мышцы его были налиты твердой решимостью.

– Я хочу тебя, - настаивал он с более сильным, чем всегда, русским акцентом. - Хочу заняться любовью с моей женой!

Она ощутила его губы на своей груди, они прожигали ее сквозь тонкую ткань рубашки. Николай нашел ее соски и покусывал, сосал мгновенно отвердевшие вершинки, пока она не перестала вырываться и не начала всхлипывать в истоме протестующего блаженства. Рука его скользнула меж ее бедер, лаская нежную долинку под тонким батистом.

– Эмма?… - простонал он, плотно прижимая ее к своей восставшей плоти. Пальцы его сомкнулись на ее ягодицах.

– Да, - прошептала она. Согласие и желание клубились в ней, сметая сомнения.

Николай отнес ее на постель и, склонившись над трепещущим телом, судорожно ухватил подол ночной рубашки. Отвернув лицо, она уткнулась в смятые простыни и зовуще раскинула ноги, сразу почувствовав, как он навис над ней. Он толкнулся в нее властным ищущим напором и задохнулся от наслаждения, когда ее тело приняло его, обволакивая нежной защитой, затягивая все глубже в свою темную сладость, Он вонзался в нее, откликаясь на возвратные толчки ее бедер в ритме, который скоро довел ее до сокрушительного экстаза.