Дядя Леня – давний партнер моего отца, я его знаю с рождения. Они вместе создали эту сеть ночных клубов. Не знаю, есть там еще какие-то акционеры, но папа и дядя Леня – два главных совладельца.

К трапезе мы приступили в восемь вечера, насытились, поплясали, выпили кофейку, а затем стали чередовать потягивание коктейлей с танцами. Мужиков в клубе собралось не так уж и много – все-таки среда, завтра рабочий день, но нам хватало. Подолгу мы за столиком не сидели. Вообще с народом в «Сфинксе» было негусто, дядя Леня специально попросил нас выбрать день в середине недели. Подозреваю, что причин было несколько, и главная – ему спокойнее, когда за нами присматривают, все на виду и невозможно раствориться в толпе дрыгающихся тел.

«Ночные бабочки», обретающиеся тут постоянно, явно были предупреждены, кто мы такие, и взглядов-молний не кидали, да мы и не собирались составлять им конкуренцию, отбивая клиентов. Мы с девчонками все мечтали встретить своих принцев и отдаться им только по любви. В свои девятнадцать я считала, что любви за деньги быть не может. Я много чего считала в то безоблачное для меня время. Правда, моим взглядам на жизнь было суждено резко измениться, причем в самое ближайшее время.

В начале двенадцатого в баре появились двое холеных мужчин лет тридцати пяти, в строгих темных костюмах и при галстуках, на которых при попадании лучей света поблескивали булавки с бриллиантовыми шляпками. Господа как-то сразу выделились среди тусующейся публики. В общем-то, «Сфинкс» считался молодежным, более старшее поколение сюда захаживало редко. Для них имеется достаточно других заведений. С другой стороны, «Сфинкс» не был и наркоманской тусовкой (мой отец и дядя Леня подобного никогда не допустили бы), хотя при желании таблетки и коку можно было прикупить и здесь, о чем нам с подружками было хорошо известно. Но это никогда не делалось в открытую.

Ритка со Светкой периодически баловались экстази. Я, откровенно говоря, боялась: папа с мамой проводили со мной соответствующую работу чуть ли не ежедневно. Мне, конечно, очень не нравилось, что мою сумочку время от времени проверяют, я устраивала скандалы, но в глубине души все-таки понимала, что родители пекутся о единственной дочери – и правильно делают. А папа, как совладелец сети ночных клубов, точно знал, что такое наркотики и какое распространение в городе они имеют. Алена не рисковала из-за матери: та, как врач, сразу же заметила бы, что с дочерью что-то не то. А у Светки с Риткой родители не замечали. Один раз только у Светки мама спросила: «Доченька, что у тебя с глазками?» – «Просто устала», – ответила дочь, и мама этим удовлетворилась. Ни у меня, ни у Алены такой ответ не прошел бы.

Появившиеся в «Сфинксе» мужчины заказали какое-то спиртное (вскоре им подали что-то красноватое в высоких бокалах), взгромоздились на круглые высокие табуреты у стойки, развернувшись лицом к залу, и, лениво потягивая спиртное из бокалов, обводили взглядом танцующих.

Вскоре в их поле зрения оказалась наша компания – мы сидели у противоположной стены, чуть правее.

Новых посетителей заметила не только я, но и мои подружки.

– Я этих двоих где-то видела, – заявила Ритка и стала усиленно вспоминать, где именно, правда ей это не удавалось.

Мне показалось, что я узнала только одного – блондина, но и я тоже не могла сказать, где мы пересекались.