Эти слова почти убедили Марину в том, что Гианэя правильно угадала причину своего спокойствия. Невозможно так изменить свои взгляды за столь короткий срок естественным путем.

«Но ей не надо этого знать», — подумала Марина.

— Мне кажется, — сказала она, — что никакое внушение здесь ни при чем. Ты многое пережила, можно сказать, прошла через смерть. Это отдалило от тебя горе. А твои взгляды на возмездие, поразившее твоих соотечественников,

— это результат бесед с Рийагейей, его влияние.

Гианэя с сомнением покачала головой.

— Я так не думала, когда узнала обо всем от Мериго. А горе от гибели родных было очень сильно. Спроси Виктора, он знает. Ну, все равно! — сказала она. — Пусть так. Я спокойна и рада этому спокойствию, что бы ни было причиной. Ведь ничего нельзя изменить.

Они в молчании закончили ужин и прошли в сад. Гианэя опустилась на скамью под вишневым деревом. Она всегда любила эту скамью. Марина села рядом.

— Одно мне тяжело, — сказала Гианэя. — Сознание, что моя мать и Лийайа зарыты в земле.

— Прости, я не понимаю.

— Зарыты в земле, — повторила Гианэя. — Их закопали.

— Но…

— Так оставлять нельзя! Их надо сжечь. Нельзя, — с силой сказала она,

— чтобы человек после смерти где‑то существовал.

— Об этом, по‑моему, не спрашивали у Мериго. Но, может быть, они сожгли…

— Нет. У них закапывают умерших.

— Мы попросим тех, кто полетит на эту планету, вырыть тела и сжечь их. Они это сделают. Но вряд ли что‑нибудь осталось за это время.

— Все равно. Очень прошу, не забудь сказать им.

— Ты можешь сама это сделать.

— Хорошо, я сама.

Разговор прекратился. Через несколько минут Гианэя сказала, что хочет спать.

В последующие дни они много гуляли и даже, по инициативе Гианэи, попытались совершить восхождение на Фудзияму. Говорили обо всем, но ни разу о прошлом. Казалось, что Гианэю больше всего интересует, где и когда она сможет учиться и получить специальность.

— Я хотела бы стать медиком, — сказала она однажды.

К неудовольствию Марины, которое она, однако, ничем не показывала, Гианэя не вспоминала о Викторе, словно забыв о его существовании.

Так прошла почти неделя.

А потом, совершенно неожиданно, Гианэя сказала:

— Меня удивляет, что твой брат, который, по твоим словам, хотел меня видеть, забыл о нас.

— Он ждет, когда ты его позовешь.

— А разве, — удивленно спросила Гианэя, — я могу это сделать?

— А почему нет? Ты же позвала его в тот вечер.

— Это было другое. Я думала, что умру тогда. Это другое. А сейчас я умирать не собираюсь. Марина рассмеялась.

— Ты глупая, — сказала она весело. — Но если ты считаешь, что женщина не может позвать мужчину, то позову его я.

— А разве ты можешь?.. — Гианэя вдруг улыбнулась. — Я все время забываю, что на Земле другие по нятия.

— А у вас, — спросила Марина, — сестра не может позвать к себе брата?

— Нет. Женщина не может звать мужчину, кто бы, он ей ни был, отец, брат, все равно.

— Совсем недавно ты позвала Вийайю.

— Я звала его не в гости, звала, как позвала бы врача. Это другое дело.

— Мне кажется странным все это.

— Мне тоже. Теперь странно. Я очень изменилась, живя у вас.