Прошло еще три дня.

Наступило двенадцатое декабря — день, навсегда запомнившийся всему экипажу «космического острова».

Все, кроме семьи Муратовых, находились в «большой гостиной», как называли помещение библиотеки, расположенной рядом с кают‑компанией, где в это время всегда проводилась какая‑нибудь лекция или занятия. Не 6ыло только Вересова, находившегося на пульте, и четверых, которые редко покидали отведенную им каюту.

Внезапно включились оба экрана на двух противоположных стенах и, как всегда, погас свет. Голос Вересова, громкий и взволнованный, раздался из динамика радиофона:

— Друзья! Рядом с нами земные космолеты!

Он мог и не говорить этого. Все и так сразу поняли, в чем дело.

Совсем близко, освещенные прожекторами их корабля, висели в пространстве три звездолета, два с левой стороны и один справа. Хорошо знакомой формы, огромные и могучие, они казались неподвижными и, следовательно, двигались с одной скоростью и в одном направлении с ними.

Ослепительно загорелись десятки прожекторов, и в библиотеке стало светло, как «днем». Экраны превратились в квадратные «солнца».

И люди, обезумев от радости, прыгали, как дети, бросаясь в объятия друг друга.

Конец «робинзонады»! Родная Земля здесь, рядом!

Экраны погасли, и вспыхнул электрический свет.

— К выходной камере! Толпой бросились к люку. Голос Вересова остановил их.

— Внимание! Включаю радиофоны по всему кораблю. Слушайте разговор с флагманским космолетом!

Около минуты было тихо. Потом раздался знакомый всем голос Стоуна, первый «земной» голос, раздавшийся за семь лет.

— Привет, дорогие друзья! Ваши испытания кончились. Прошу Вересова подойти к микрофону.

— Я вас слушаю.

— Доложите о состоянии корабля и здоровье экипажа!

Видимо, командир звездолета успел уже успокоиться. Он говорил обычные голосом и даже как‑то сухо:

— Корабль в полном порядке, кроме «Мозга навигации» и связанных с ним двигателей, которых мы не смогли заставить работать. Экипаж здоров и бодр.

В настоящее время все шестьдесят шесть человек находятся вне анабиозных ванн. Благодарим вас за столь быструю организацию помощи. Когда думаете прибыть к нам?

Ответа не последовало. Очевидно, то, что сказал Вересов, сильно удивило тех, кто находился у приемника там, на космолете.

Наконец, Стоун спросил:

— Вы не ошиблись, товарищ Вересов?

— Нет! Нас действительно шестьдесят шесть, а не шестьдесят четыре.

— Кто же?

— У Гианэи родился сын шесть лет назад. У Надежды Поповой — дочь.

Было ясно слышно, как кто‑то вскрикнул.

И тотчас же послышался голос Виктора Муратова;

— Это ты, Марина? Но он не получил ответа.

Юрий Вересов ограничил передачу только микрофоном пульта. Марина не услышала брата.

— Поздравляем их обеих, — сказал Стоун. — С еще большим нетерпением ждем свидания! Передайте Гианэе, что у нас есть для нее огромный и приятный сюрприз. Не буду говорить заранее. Мы будем у вас через полчаса.

Все услышали, как обычно строгий председатель Совета засмеялся.

— Она сама слушает вас, — сказал Вересов.

— Пусть приготовится к большой радости. Ждите нас!

— Пожалуйста, погасите хоть часть ваших прожекторов, — попросил Вересов. — Они не дают возможности видеть вас на экранах.

— Хорошо, оставим только один. Разговор закончился. Снова включились экраны по всему кораблю.

— Ты слышала? — спросил Виктор. Радиофоны остались включенными, и их разговор слышали все.