– Что ты говоришь, девочка! – откликнулся на ходу Хирам.

Но Фульвия не ответила.

Карфагенянка Офир, еще на подходе к гемиоле, увидела и Хирама, и стоявшую рядом с ним девушку. Она заметила, как хороша собой этруска. И, едва ступив на палубу и оказавшись лицом к лицу с Хирамом, она произнесла голосом, в котором звучали и тревога, и горечь:

– Разве тирские мореходы имеют привычку с собой на кораблях возить женщин?

Хирам с улыбкой объяснил маленькой ревнивице, кто такая Фульвия и как она попала на борт гемиолы.

Рассказ взволновал прекрасную Офир, но, по-видимому, не рассеял ее подозрений.

– И ты из-за какой-то рабыни рисковал своей жизнью? – спросила она, пытливо всматриваясь в лицо любимого человека.

– Я думал, ты скажешь, что я сделал как надо! – огорченно отозвался Хирам. – Рабыня! Она не была рабыней, когда спасала и укрывала, выхаживала и лечила меня. Не будь ее, я не стоял бы тут перед тобой. Я бы уже давно был в стране теней.

Взор карфагенянки смягчился.

– Я была не права! – пробормотала она. – Но не гневайся на меня. Знаешь, кто любит так, как люблю тебя я, тот боится потерять любимого человека. Я испугалась мысли, что, может быть, эта девушка тоже имеет право на твою любовь. Приведи ее ко мне. Я хочу взглянуть ей в глаза. Доверь ее мне. Если ты не любишь ее, я не буду бояться держать ее около себя. Я дам ей надежный приют и убежище у себя.

– А если ее опознают?

– Ну и что! – гордо подняла голову Офир. – Кто осмелится взять ее у меня, приемной дочери члена Совета Ста Четырех? Я возьму ее с собой в У тику, и когда настанет час – ты вызовешь нас обеих.

Хирам пошел за Фульвией. Но этруска, казалось, не услышала, когда он окликнул ее по имени. И только когда он положил ей руку на плечо, девушка, вздрогнув, оглянулась. Взор ее был полон тоски.

Фульвия! – сказал, не замечая ее настроения, Хирам, весь охваченный чувством ликования, вызванного посещением гемиолы карфагенянкой. – Пойдем, Фульвия! Моя гостья хочет посмотреть на тебя.

– Зачем? – спросила этруска.

– Она боится, что ты меня любишь.

–Я… тебя… О!

Казалось, эти слова вырвались стоном.

– Она ошибается… Я иду к ней!

V. ДОПРОС

Около полудня того дня, когда Офир посетила гемиолу Хирама и взяла с собой оттуда бледную и трепещущую Фульвию, несколько бедных рыбаков вышли с сетями в море на утлых челнах. Челны плыли мимо песчаной отмели, намытой волнами в нескольких сотнях метров от берега у гряды подводных камней.

– Эй, на лодке! – вдруг донесся до слуха рыбаков чей-то высокий и повелительный голос. – Причаливай сюда!

Гребцы, вздрогнув от неожиданности, навалились на весла с явным намерением отогнать лодчонки подальше от отмели.

– Именем Совета Ста Четырех! Повинуйтесь! – прозвучал опять тот же голос.

И перепуганные бедняки, не смея ослушаться того, кто говорил от имени Совета Ста Четырех, причалили к отмели. В лодку сел человек, на котором были дорогие латы, но со следами крепких ударов и покрытые водорослями и грязью.

– Что повелишь, господин? – спросил странного пассажира старший рыбак.

– Доставить меня в город. А потом – проглотить языки и никому ни единым словом не проболтаться, что видели меня здесь. Под страхом смерти!

Рыбаки повиновались, и лодка помчалась к Карфагену.

Едва она приблизилась к берегу, как Фегор – читатель, вероятно, уже догадался, что это был он, – выпрыгнул из нее и, даже не поблагодарив рыбаков, стремглав бросился в центр города, к дворцу Гермона…

Да, шпион спасся.