— Я видел её год назад. Он потратил целую жизнь на это собрание раритетов, и вот — ослеп. Мне в этом видится кара Господня.

— Да, немного мистично, — бесстрастно заметил Винченцо, — но я не слеп и люблю читать. Он будет продавать через аукцион? Может, поговорите с ним напрямую?

Банкир снова кивнул. Джустиниани задал новый вопрос.

— У кого вы шьете, Карло?

Тентуччи изумился.

— У Энрико Росси, его ателье на площади Трилусса. Шьет хорошо и быстро, я доволен.

Джустиниани снова кивнул. Потом последовал новый вопрос.

— Какое приданое у Катерины Одескальчи?

Теперь Карло Тентуччи бросил на него быстрый взгляд. Брови его взлетели.

— О… Ваше сердце пленилось красавицей? — он, казалось, удивился.

— Моё сердце ничем не пленилось. — Тон Ченцо был все так же безучастен. — Мне нужно выделить приданое крестнице дяди, я обещал позаботиться о ней. Я дам за ней столько же, сколько дают за Одескальчи. Надеюсь, этого хватит?

Банкир исподлобья бросил взгляд на Джустиниани. Мерцающий и тёмный.

— Ваши слуги болтали, что покойник заручился вашим обещанием жениться на Джованне, да и Джанпаоло, как только его парализовало, говорил со мной о такой возможности.

Винченцо наклонил голову набок и саркастично осведомился:

— Вы полагаете, Джанпаоло совратил ее и понимал, что без скандала ей замуж не выйти?

Карло Тентуччи откинулся в кресле, понимающе усмехнулся, но покачал головой, опровергая это суждение.

— Зная вашего дядюшку, я ничему не удивился бы, но, судя по моим наблюдениям, этого не было. В самом последнем негодяе всегда можно найти что-то человеческое. Габриель Авильяно, — Карло задумчиво выпустил изо рта колечко сигарного дыма, — если Джанпаоло мог иметь друга — им и был Габриель, после его смерти Джанпаоло привязался к девчонке как к дочери. Один раз я сам спросил его, не конкубина ли она ему, так он взбесился, клянусь вам. А ведь покойник любил прихвастнуть победами и ничью репутацию никогда не щадил.

Винченцо наклонился к собеседнику, и губы его тронула чуть заметная усмешка. Карло знал, что на этом лице подобная мимика была равнозначна хохоту.

— Тогда зачем же мне на ней жениться?

Карло пожал плечами.

— О вас ходят дурные слухи, но кому, как не Джанпаоло, было знать, чего они стоили: он сам же их и распускал. Когда же речь зашла о том, что ему дорого, он мог сообразить, что лучшей опоры девчонке не найти. Джанпаоло не любил вас, Винченцо, но, в известной мере, отдавал вам должное. Любой подлец, не различающий добра и зла, когда речь заходит о значимом для него самого, начинает всё понимать правильно.

Винченцо почесал согнутым пальцем переносицу.

— Я дал слово человеку, который по отношению ко мне не соблюдал элементарной порядочности, но уподобляться ему не хочу. Девица недурна собой и, если честна, легко найдет жениха. А чтобы ее красота была вдвойне привлекательна — я дам приданое. Что я еще могу сделать? — он махнул рукой, — и будет об этом.

— Извините, Винченцо, но… — банкир смущенно умолк.

— Что «но»? Если вас интересует, не склонен ли я к тем же забавам, что Рокальмуто, отвечаю — нет.

Тентуччи виновато улыбнулся, сделав вид, что имел в виду совсем другое.

— Я просто хотел спросить, почему бы вам и в самом деле не жениться?

— Я подумаю об этом на досуге и, возможно, соглашусь с вами, Карло. Но выберу невесту среди тех, кто не морщится, глядя на меня. Принуждать к браку — баранья глупость: вы ведь рискуете рогами. Но все это меня сегодня не волнует.