Тут дверь, ведущая в кухню, приоткрылась, и в проеме показалась голова одного из поваров.

– Шеф, у нас беда! – выпалил он и посмотрел на Пьера глазами котика из «Шрека». Это означало одно – накосячили (слово Морелю нравилось невероятно, и он употреблял его с удовольствием) так сильно, что без шефа ничего нельзя исправить. Иначе скрыли бы от него – персонал Пьера побаивался.

– Что там у вас?

– Просто… катастрофа!

– Испортили трюфели?

– Хуже!

– Что может быть?..

– Разбился стакан. Вдребезги. Осколки собрали, но один, как оказалось, попал в кастрюлю с супом…

– И-и-и-и? – угрожающе протянул Пьер.

– Его выловил клиент, когда кушал, – услышал он ответ.

Да, это была точно катастрофа! Пьер сразу позабыл о полицейском.

– Не поранился?

– Нет. Но он в бешенстве.

Пьер зарычал. Этим он обычно выражал крайнюю степень возмущения.

– Менеджер уже послал ему бутылку шардоне 1987 года, но клиент продолжает бушевать!

– Надо думать, – проворчал Пьер. Он был вспыльчивым, но быстро отходил. Негативные эмоции выплескивались из него в мгновение (с тем же рыком), потом наступал покой. А порой раскаяние, если под его горячую руку кто-то попадал и тому здорово доставалось. Пьер ругал себя за несдержанность, но никогда не просил прощения. – Иди уже, я сейчас буду, – махнул он повару. Затем обратился к полицейскому: – У вас больше нет ко мне вопросов?

– Пока нет. Но вскоре мы вас вызовем повесткой.

– Значит, я могу идти?

– Да.

Пьер тут же заспешил к двери, за которой скрылся его коллега, но его остановил возглас Саркисяна:

– Вы хороший стрелок, не так ли?

– Да… – Пьер обернулся. – А откуда вы знаете? – Но тут же сам на свой вопрос ответил: – А, из журнала. Да, я отлично стреляю.

– Личное оружие имеете?

– Увы, нет. Не смог получить разрешение. Хожу в тир. Пользуюсь оружием, что выдают там. Теперь я могу идти?

– До свидания.

Пьер быстро нырнул за дверь. Настроение стало еще паршивее. Он не любил врать, а за последние десять минут он солгал дважды. Днем он не ездил по магазинам, а был занят одним крайне важным для себя делом, это раз. Два: у него имелось оружие. Он купил на черном рынке отличнейший «глок 17», но теперь его уже нет…

Левон включил ноутбук, плюхнулся в кресло. «Интересно, какова будет формулировка отказа? – думал он, пока грузился Виндоус. – Проблемы с чем? Работой, здоровьем, родственниками… котом, который вот уже пятнадцать лет как член семьи?..»

Человек, из-за которого Левон вместо того, чтобы после трудного рабочего дня идти на кухню и погреть себе ужин, бежал к компьютеру, появился в его жизни два месяца назад. Естественно, это была женщина. И звали ее Вита.

Левон тогда болел. Сидел дома, сотрясая стены страшным кашлем. От нечего делать торчал в Интернете. И на одном из соцсайтов увидел ее фото. На нем она ела клубнику. Рот перемазан соком, за щекой ягода, глаза сияют. Левон не мог оторваться от снимка. Столько в девушке, на нем запечатленной, было задора, веселья, огня, жажды жизни. Он поставил снимку «лайк» и начал смотреть другие фото. Живые, непосредственные, зачастую смешные, не такие, как у остальных.