Именно это и произошло с Адамом Ратледжем. Отец Джета получил свою порцию травм, и с возрастом и артритом они все чаще и сильнее давали о себе знать.

Но он все еще был жив, видел, как растет его внук, и часто помогал со связью на аэродроме – эту работу нашел для него сын.

В общем, о большем Джет не мог даже мечтать.

Приближаясь к участку Гаса, он задался вопросом, что будет с домом старика теперь, когда того нет в живых. В голове на мгновение мелькнула мысль, что можно было бы сделать предложение присоединить участок О’Доннелла к земле Ратледжей.

Но эта идея привела к воспоминаниям о Мьюринн, и он тут же ее отмел. Вероятно, она унаследовала и дом, и окружающий его участок. Высказать такое предложение – значит вступить с Мьюринн в контакт. Джет решил, что скорее откажется от покупки, если это подразумевает, что он вновь увидит ее или заговорит с ней.

При одной мысли о Мьюринн его руки на руле напряглись. Его охватил гнев. Она не приехала даже на похороны Гаса! Это сказало ему о многом.

А именно – что ей все равно.

Ей наплевать на людей, которых она оставила в этом городе. Она отвернулась от всего – от него! – и ни разу не оглянулась.

Одиннадцать лет назад, летом, Мьюринн работала в газете деда и обнаружила в себе страсть к журналистике. Примерно в то же время в город прилетела голливудская съемочная группа, чтобы снять по книге Гаса фильм о взрыве на руднике Толкин. Присутствие киношников перевернуло жизнь в Сэйв-Харборе с ног на голову и разожгло в груди у Мьюринн огонь. Она стала каждый день ходить на съемочную площадку, делать репортажи о ходе работы над фильмом, брать интервью у актеров и съемочной группы. В свою очередь, актер, игравший роль ее отца, взял у Мьюринн интервью как у единственного выжившего члена семьи О’Доннелл. По мнению Джета, это вскружило ее голову, дав ложное ощущение собственной значимости.

Тогда один из киношников заявил, что Мьюринн пишет очень бойко, и даже пообещал замолвить за нее словечко в журнале своей сестры в Лос-Анджелесе. Мьюринн стала одержима этой идеей.

Соблазненная абсурдными мечтами о славе и богатстве, она собрала вещи и последовала за съемочной группой в Лос-Анджелес. Джет буквально умолял ее не уезжать. Он был влюблен в нее по уши! Планировал жениться на ней и ни разу не усомнился в том, что они созданы друг для друга. Но ее отличало ослиное упрямство.

Они поспорили, жарко и неистово, а за этим последовал еще более жаркий и бурный секс. После этого она пыталась убедить Джета уехать вместе с ней, но он ни в какую не соглашался. Он был рожден для жизни на Аляске! Переезд в Лос-Анджелес убил бы его. Она же насмехалась над ним и даже заявила, что если он действительно любит, то уедет вместе с ней. И Джет, чувствуя, как Мьюринн ускользает из его объятий, ответил, что если она уедет, то он никогда ее не простит и никогда больше с ней не заговорит. Возненавидит ее за то, что она отказалась от всего, что между ними было.

Очевидно, она поверила на слово, потому что на следующий день села в самолет и улетела – и он больше никогда о ней не слышал.

Мьюринн всегда умела разжечь в нем огонь, о чем Джет сожалел и по сей день. Потому что, несмотря на всю свою злость, так и не смог отпустить ее от себя, и это стоило ему женитьбы. Это стоило им обоим… Сразу за домом Гаса он резко ударил по тормозам.

В чердачном окне слабо мерцал свет.

Внутри кто-то был.

Воры? Вандалы? Или начинается пожар?

Джет дал задний ход, быстро проехал назад и вырулил на изрытую колеями подъездную дорожку. Он не знал, как поступить. Может, предупредить полицию? Но затем решил, что, вероятно, это просто старая Лидия Уилки жжет масляную лампу, так как после смерти Гаса электричество в доме отключено.