Пока музыканты отдыхали, Бобби и Джулия за столиком на краю танцевальной площадки пили пиво. Болтали обо всем, кроме Томаса, но разговор так Или иначе возвращался к Мечте. К примеру, как обставить бунгало на побережье. Слишком тратиться на мебель они не собирались, но перед двумя раритетами эпохи свинга устоять не мели. Это горка в стиле арт деко из мрамора и бронзы работы Эмиля Жака Рульмана и, конечно же, музыкальный автомат фирмы «Вурлицер».

— Модель 950, добавила Джулия. — Потрясная штука. На ней такие стеклянные трубочки с водой, и в них пузырьки. А на передней панели — прыгающие газельки.

— Таких автоматов выпустили всего четыре тысячи. Все из-за Гитлера. «Вурлицеру» пришлось переходить на военную продукцию. Кстати, пятисотая модель тоже ничего. И семисотая.

— Да, ничего. Но с девятьсот пятидесятой не сравнить.

— По стоимости тоже.

— И ты станешь мелочиться, когда речь идет об идеале красоты?

— Это «Вурлицер-950» — идеал красоты? — удивился Бобби.

— Ну да. А что же еще?

— Мой идеал — это ты.

— Ты очень любезен. Но от «Вурлицера» я не отступлюсь.

— А я, по-твоему, как — идеал красоты? — подмигнул Бобби.

— Ты, по-моему, просто упрямец, который не позволяет мне купить «Вурлицер-950». — Игра уже начала забавлять Джулию.

— Может, лучше возьмешь «Сибург»? Или «Паккард Плеймор»? Нет? Ладно, ну а «Рокола»?

— Да, «Рокола» — это неплохо, — согласилась Джулия. — Заведем себе и «Роколу». И «Вурлицер-950».

— Соришь деньгами, как подгулявший матрос.

— Я рождена для роскоши. Это аист напутал: нет чтоб доставить меня к Рокфеллерам.

— Ты бы не прочь с этим аистом посчитаться, а?

— Посчиталась уже. Много лет назад. Зажарила и съела на Рождество. Очень вкусно, и все же Рокфеллершей я так и не стала.

— Ну как ты, развеселилась? — уже серьезно спросил Бобби.

— До чертиков. И пиво тут ни при чем. Не знаю, с чего это, но сегодня мне так хорошо. Все непременно будет, как мы задумали, Бобби. Скоро мы бросим работу и станем жить-поживать в своем бунгало на берегу. Улыбка сползла с лица Бобби. Он нахмурился.

— Чего ты куксишься, кисляй?

— Ничего.

— Я же вижу. Ты сегодня весь день сам не свой, только стараешься виду не показывать. Какая муха тебя укусила?

Бобби отхлебнул пива.

— Видишь ли, — наконец отважился он, — тебе кажется, что все будет замечательно, а мне кажется, что все будет очень даже скверно. У меня дурные предчувствия.

— У тебя? У мужичка-бодрячка? Бобби продолжал хмуриться.

— Занялась бы ты пока бумажной работой. Отдохни от стрельбы.

— С какой стати?

— Я же говорю: дурные предчувствия.

— Какие еще предчувствия?

— Что я могу тебя потерять.

— Я тебе потеряю!

Глава 20

Повинуясь невидимой палочке дирижера-ветра, дружный шепот миртовых листьев то крепчал, то затихал. Густая живая изгородь, с трех сторон окружавшая участок, где стоял дом, возвышалась метра на два и вымахала бы еще выше, если бы Золт пару раз в год не подстригал ее электрическими садовыми ножницам.