В последнее время было много разговоров о Большом Скачке, когда у людей впервые появилось подлинное самосознание около 40000 лет назад. В жизни Мэри был свой Большой Скачок, когда она осознала, что её желания и карьерные устремления вовсе не должны смирно сидеть на заднем сиденье позади желаний и устремлений её законного супруга. И с этого момента их жизни разошлись — и сейчас их разделяли целые миры.

Нет, она не хочет отрицать свой брак.

Из чего следует…

Из чего вместо аннуляции следует развод. Конечно, нет такого закона, согласно которому глексен — так неандертальцы называют хомо сапиенсов — официально состоящий в браке с другим глексеном, не мог бы вступить в союз с барастом противоположного пола, но в будущем, вне всякого сомнения, такие законы появятся. Мэри всем сердцем желала стать партнёршей Понтера, и чтобы сделать это по-правильному, нужно, наконец, окончательно завершить её отношения с Кольмом.

Мэри завершила обгон, потом взглянула на Понтера.

— Милый? — сказала она.

Понтер едва заметно нахмурился. Для Мэри такое обращение было совершенно естественно, но Понтеру оно не нравилось из-за звука «и», который он сам был неспособен произнести.

— Да? — ответил он.

— Мы ведь собирались переночевать у меня в Ричмонд-Хилле, помнишь?

Понтер кивнул.

— И, в общем, ты также знаешь, что юридически я до сих пор состою в союзе с… с моим партнёром здесь, в этом мире.

Понтер снова кивнул.

— Мне… мне нужно встретиться с ним, если будет такая возможность, прежде чем мы отправимся из Ричмонд-Хилла дальше в Садбери. Скорее всего за завтраком или за ланчем.

— Мне будет любопытно познакомиться с ним, — сказал Понтер. — Посмотреть, какого рода глексенов ты предпочитаешь…

CD-проигрыватель переключился на следующую песню: «Есть ли жизнь после любви?»

— Нет, — сказала Мэри. — В смысле, мне нужно встретиться с ним одной.

Она опять взглянула на Понтера и увидела, как его единственная на оба глаза бровь взбирается на надбровный валик.

— О!.. — сказал он, воспользовавшись английским междометием напрямую.

Мэри снова перевела взгляд на дорогу.

— Пришло время расставить всё по местам.

Глава 3

Я говорил это во время своей предвыборной кампании, и я говорю это снова: президент обязан мыслить масштабно — не только до следующих выборов, а на десятилетия и целые поколения вперёд. И сегодня я хочу поговорить с вами об этой дальней перспективе…

Корнелиус Раскин лежал на своей пропитанной по́том постели. Он жил квартире на верхнем этаже в Дрифтвуде, самом заброшенном районе Торонто — в своём «пентхаузе в трущобах», как он его называл, когда был в настроении шутить. Солнце светило в щель между потрёпанными занавесками. Корнелиус не завёл будильник — не заводил его уже несколько дней — и не находил в себе сил даже для того, чтобы перевернуться на бок и посмотреть на часы.

Но реальный мир очень скоро вторгнется в его жизнь. Он не мог вспомнить, какие именно пособия по болезни предусматривались его контрактом сезонного преподавателя, но без сомнения через некоторое количество дней университет, профсоюз, профсоюзный страхователь или все трое вместе потребуют с него больничный лист. Так что если он не начнёт снова преподавать, ему перестанут платить, а если ему перестанут платить…

У него хватит денег на оплату аренды до следующего месяца, и, разумеется, первый и последний месяц срока аренды он оплатил вперёд, так что в этой квартире он может оставаться до конца года.