Затем прозвучала ее новая мысль:

“Помни все, что я тебе говорила. Надежда нашей расы в том, что люди по-прежнему будут считать нас тупыми животными. Если они заподозрят в нас разум — мы погибли. А кое-кто уже начинает подозревать! Если эта информация подтвердится — нам наступит конец!

Запомни, твоя главная слабость — в твоей молодости. Ты слишком любишь жизнь. Ты должен принять смерть, если в этом будет спасение всей нашей расы”.

Закончив, она немного успокоилась. Его разум слился с разумом матери так же тесно, как их тела, будто составлявшие одно целое. Он увидел толстые, диаметром не меньше четырех дюймов, стальные прутья клетки и наполовину скрытую ими фигуру человека. Он увидел мысли человека!

— Проклятые чудовища! Вы больше не сможете убивать людей! — В руке, которую он просунул сквозь прутья клетки, мелькнуло что-то металлическое. Затем из предмета показалась какая-то вспышка. На мгновенье мысленный контакт детеныша с матерью прервался. Он уже сам услышал, как мать ревет от боли, а его плоские ноздри почувствовали запах паленой плоти. Его мать отчаянно бросилась прямо на безжалостный источник огня, просунутый сквозь прутья клетки.

Огонь прекратился. Черная пелена, прервавшая контакт извалов, спала, и детеныш увидел, как человек со своим оружием пятится назад, где его не могли достать мощные лапы разъяренного существа.

— Будьте вы прокляты! — закричал человек. — Я вас достану и отсюда!

Наверное, боль, которую испытывала мать, была ужасной, но детеныш этого не чувствовал. Она сумела отключить свое сознание от боли, и он ощущал только душившую ее ярость и чувствовал беспрестанное движение. Она металась по клетке, ни на секунду не останавливаясь. Борясь за жизнь в ограниченном пространстве клетки, она падала, поднималась, крутилась и прыгала — делала все, чтобы только не быть на одном месте. Несмотря на отчаянное положение, ей удавалось в какой-то части мозга сохранить способность взвешенно рассуждать и анализировать. Непрекращавшийся огонь преследовал ее, иногда проносясь мимо, но чаще — попадая, и в конце концов она больше не могла подавлять мысль о близком конце. Вместе с этой мыслью пришла другая: детеныш впервые понял, что, заставив человека стрелять, его мать преследовала вполне определенную цель. Направленное на нее пламя сильно раскалило толстые стальные прутья клетки.

Среди шипящих звуков вырывающегося из дула пламени вдруг раздался другой, странный звук, напоминающий всеохватывающий и какой-то бесконечный вздох. Его источник находился где-то за пределами грузового отсека, и звук становился все громче и пронзительнее.

“Господи боже! — подумал человек. — Неужели это вонючее животное никогда не подохнет? Нужно выбираться отсюда — мы вошли в воздушное пространство! А где же этот чертов детеныш? Наверня…” — Мысль оборвалась при виде того, как животное весом в шесть с половиной тысяч фунтов с силой врезалось в ослабленные прутья клетки. Успев напрячь свои мышцы в момент удара, детеныш хоть и больно ударился о ставшие каменными от напряжения мышцы матери, но все-таки остался жив. Он услышал, как гнутся и вырываются из державших их креплений раскаленные металлические прутья.

Человек испустил вопль, и его лицо исказилось от ужаса, когда он оказался перед разъяренным животным, уже не защищенный стальной клеткой. Бластер выпал из его руки, и он бросился на подкашивающихся ногах к двери, ведущей в ближайший отсек. Добежав до лестницы, он чуть не упал и начал карабкаться наверх, с трудом цепляясь за нее непослушными трясущимися руками.