|
Кроу, государственного секретаря при правительстве. Тот спросил уже известного нам мистера Бакленда, все еще инспектора министерства рыболовства, что он думает по этому поводу. Бакленд, в свою очередь, собрал мнения целой кучи различных специалистов: конечно же профессора Оуэна, до сих пор считавшегося главным авторитетом в зоологии, А. Д. Барлетта, директора зоологического сада, капитана Дэвида Грея с китобоя «Эклипс», который охотился на китов и тюленей вот уже тридцать лет, и, наконец, исследователя-натуралиста Генри Ли, смотрителя Аквариума в Брайтоне. Результаты опроса были опубликованы 8 сентября в журнале «Ленд энд уотер», который возглавлял, как мы знаем, сам Френк Бакленд.
Что же думают все эти господа? По мнению профессора Оуэна, здесь вообще не о чем говорить. Двадцать девять лет назад, по поводу дела «Дедала», знаменитый ученый по крайней мере взял на себя труд проанализировать описание животного, чтобы попытаться определить его происхождение. На этот раз он просто отмел все показания свидетелей. Не решившись поставить под сомнение их честность, он обвинил их в полной некомпетентности и небрежности. С возрастом он стал еще более нетерпимым к чужому мнению и сварливым стариком. Профессор, нападавший на Дарвина за его религиозные позиции, в свое время воздержался от комментариев по поводу змея Лох-Урна в 1872 году. Он никогда бы не позволил себе поставить под сомнение честь и даже компетентность в зоологии двух священников. Но в этом случае он не стал церемониться. Тон его критического выступления выдавал его несомненную склонность к профессии жандарма или судьи: «Противоречия в показаниях свидетелей указывают на трудности точного наблюдения этого животного с расстояния и в предложенных условиях. Корабль и животное или животные находились в движении, и замечания на его счет, сделанные людьми некомпетентными в зоологии, не позволяют составить мнение, достойное обсуждения, о природе объекта или объектов наблюдения. Но хотя деталей и недостаточно для серьезного ученого, чтобы определить происхождение так называемого объекта, они никоим образом не оправдывают вывода о том, что встреченное существо является неизвестным и не описанным наукой животным. Нет никаких оснований называть его и „морским чудовищем“. (Кювье, которого Оуэн называет своим учителем, однако, не колебался, когда сказал, что плезиозавр более чем кто-либо заслуживает названия „монстр“.) В тексте, выдержанном в духе военной инструкции, Оуэн говорит, между прочим, что, если человек наблюдает объект, плавающий в море, но «не обладает надлежащими знаниями в области зоологии и не имеет времени для проведения точных исследований, которые требуются для правильного определения природы объекта, он обязан воздержаться от присвоения животному какого-нибудь специального названия». Френк Бакленд признался вначале, как хороший ученик Оуэна, что он не из тех, кто верит в морских змеев (заявление, совершенно не относящееся к делу, так как речь идет не о вере, а о фактах). Затем он приводит аргумент, согласно которому если бы такое животное существовало, то время от времени люди находили бы его останки. (Мы ответим подробнее на это заявление в заключительной главе, а сейчас заметим, что существует множество морских животных, мертвых тел которых никто не видел). После чего он напомнил, что множество объектов, принятых вначале за морского змея, оказывались впоследствии или плавающими стволами деревьев, или водорослями, или рыбой-ремнем, другие же случаи могут быть объяснены ошибкой при встрече с кальмаром, с гигантским осьминогом, плавающими на поверхности дельфинами, морскими черепахами, тюленями или морскими угрями. Наконец, он посчитал себя вправе заявить, что любую встречу с «морским чудовищем» можно объяснить через известное науке животное. Какое же — в случае с морским змеем «Осборна»?
«Я могу ошибаться, — пишет он, — но по моей версии, это три или четыре акулы-парусника, плывущих друг за другом. |
