«Весьма толковая гипотеза мистера Бейкуэлла, по которой морской змей может оказаться ящером, еще сильнее подкрепляется предположением, что речь идет о плезиозавре, а не об ихтиозавре, так как короткая шея последнего никак не согласуется с традиционным обликом морского змея».

Через несколько лет, в 1841 году, то же самое предположение было выдвинуто известным немецким зоологом Генрихом Ратке, после того как он насобирал в Норвегии различные свидетельства о морском змее. В это время доктор Ратке уже прославился своими трудами по кровообращению позвоночных и по эволюции ракообразных, так же как и открытием жабер у эмбрионов птиц и млекопитающих. Он объяснил, почему морского змея, сиречь плезиозавра, так редко видели, несмотря на то что тот благодаря своему строению должен часто подниматься на поверхность, чтобы вдыхать воздух:

«…весьма возможно и приемлемо, что, вытягивая свою длинную шею, обычно он не показывается из воды, выставляя лишь кончик носа, да и то на весьма короткое время, скрывая всю остальную часть туловища внизу, так что становится нелегким делом различить его среди морской ряби и волн».

В номере за 1847 год «Зоолога», где было напечатано это суждение доктора Ратке, сам Эдуард Ньюмен тоже предположил, что морской змей может относиться к группе эналиозавров, к которым принадлежит целое сообщество морских ящеров. И в следующем номере того же журнала медик-эрудит доктор Чарлз Когсуэлл даже опубликовал длинную «Речь в защиту морского змея Северной Атлантики», чтобы подчеркнуть прозорливость и убедительность гипотезы, по которой монстр может быть отнесен к плезиозаврам.

Мы хорошенько обсудим его доводы в следующей главе, ибо они вскоре стали, и остаются до сих пор, весьма популярными в среде натуралистов, верящих в существование морского змея.

Но, однако, некоторые черты неопознанного крупного змееподобного существа — такие, как волнообразные движения в вертикальном плане, способ дыхания как у китов, гладкая кожа и грива, — позволяют утверждать, и с достаточной степенью вероятности, что речь идет скорее о млекопитающем, хотя никто пока и не подумал отстаивать всерьез именно такое воззрение. Может быть, однажды откроется, что никто в то время не был так близок к истине, как автор одной бесстыдной и лживой фальшивки…

ДОКТОР КОХ И ЕГО ХОЗЯИН ВОД

Хотя это и случилось столетие назад, Бродвей уже был пульсирующим центром Нью-Йорка: никакая другая артерия Соединенных Штатов не собирала таких густых толп, как эта прославленная улица. И именно ее выбрал в 1845 году некий доктор Альберт Карл Кох для того, чтобы выставить в «Салоне Аполлон» фантастический скелет одной окаменелости, пышно обозначенной как Hidrarchos sillimanii, то есть Хозяин Вод Сйлли-мана. Животное было посвящено профессору Бенджамину Силлиману, потому что именно он, как мы помним, не колеблясь признал в 1827 году существование великого морского змея. И, таким образом, животное, чьи останки были продемонстрированы восхищенной нью-йоркской публике и извлеченные, по словам Коха, из земли в Алабаме, было не чем иным, как тем самым монстром, который до сих пор живьем бороздит океанские воды.

И в самом деле, этот скелет змеевидной формы, длиной 34 метра, обладавший вытянутой головой и устрашающими челюстями, с рядом ребер, образующих яйцевидное удлиненное туловище, и оснащенный парой ласт, казалось, напоминал о животном, удивительным, потрясающим образом отвечающем описаниям большинства свидетелей. Чтобы довершить это сходство, вдумчивый и тщательный Кох дошел до того, что придал скелету изогнутую форму и даже приподнял ему голову в позе, столь привычной для морского чудовища.

Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Злая судьба доктора Коха возжелала, чтобы среди нью-йоркских зевак, которые за двадцать пять центов валом валили поглазеть на удивительное существо, оказался однажды ученый анатом,, профессор Джефриз Уимэн.