— Тогда я ее куплю. Сколько она стоит?

Нед покачал головой.

— Вы и так немало платите за портрет. Прошу вас, возьмите этот холст бесплатно. Мне приятно, что он вам понравился.

Он смотрел на меня с лукавой улыбкой. Возможно, его забавлял мой выбор, но я предпочитаю видеть в этом взгляде первые проблески дружеской симпатии.

* * *

Вскоре настало время уходить. Мы увлеченно обсуждали картины, но вдруг Нед посмотрел на часы и воскликнул:

— О боже! Мы вас задерживаем! У вас ведь назначена встреча, Гарриет?

— Какая жалость — мне так тут интересно! Ничего, я немного опоздаю…

— Ну что вы, об этом не может быть и речи. Вам далеко идти?

— Нет, мы встречаемся в парке.

— Тогда, наверное, вам незачем тащить картину с собой. Если вы завтра дома, я заверну ее и пришлю с соседским мальчишкой — ему можно доверять.

— Прекрасно! Спасибо, Нед. Я живу в доме номер тринадцать.

— Не забудьте шляпу и корзинку. Энни, дорогая, ты идешь?

Пока я собирала вещи, Энни проскользнула мимо нас и стала спускаться. Мы последовали за ней, но не успели миновать один лестничный пролет, как из холла послышался пронзительный вопль, а за ним — детский плач. Нед заглянул через перила и пробормотал:

— Что опять стряслось?

Причина шума скоро прояснилась: сестры продолжали перепалку из-за папоротников. Через распахнутую дверь столовой мы увидели Кристину и девочек. Сибил рыдала, а Роуз обиженно сверкала заплаканными глазами. Предмет раздора лежал на полу столовой: разбитый вдребезги голубой вазон Роуз. Ковер был усыпан комьями земли и обрывками листьев; на обеденном столе стоял нетронутый папоротник Сибил.

— Сибил разбила мой вазон! — закричала Роуз, заметив нас.

— Неправда! — завопила старшая.

Энни вздохнула.

— Сибил… ты уронила его случайно?

Девочка, рыдая, запрыгала на месте.

— НЕТ! Нет! Это не я!

— О господи, — снова вздохнула Энни, хватаясь за голову. — Ну сколько можно?

Она явно не справлялась с воспитанием дочерей — особенно Сибил. Нед подошел к жене и обнял за талию. Она приникла к нему, благодарно улыбаясь, а он поцеловал ее в макушку, затем в щеку и ласково подмигнул Сибил.

— Ничего страшного, Сибил. Это всего лишь вазон.

Девочка бросилась к отцу и прижалась к его ногам. Нед подхватил ее на руки и обнял.

Я обернулась к Роуз.

— Милая, твой папоротник уже не спасти. Но я уверена, завтра тебе подарят новый — не отчаивайся. — Малышка серьезно кивнула в ответ. Я оглядела коврик. — Осколки очень острые. Кристина, берегите пальцы, когда будете убирать. Может, вам стоит надеть перчатки?

Постепенно разразившаяся в семействе гроза стихала. Нед поднялся в мастерскую с Сибил на руках, Роуз увязалась следом. Кристина прибирала осколки, а Энни проводила меня к двери, где мы попрощались и решили, что я начну позировать в следующую среду.

* * *

История с папоротником так и осталась бы в моей памяти досадным происшествием, если бы не продолжение. Как самая младшая, Роуз спала в маленькой комнатушке, похожей на огромный комод, — в мансарде, рядом с мастерской. Туда помещались детский матрас, небольшой шкафчик и пара игрушек. Перед сном в постели Роуз, под подушкой, обнаружили осколок голубого фарфора с тремя угрожающе острыми зубцами. Если бы не зоркая Мейбл, которая предложила почитать племяннице сказку на ночь, во сне девочка могла пораниться, а то и покалечиться.

Только по прошествии времени, после новых, куда более страшных событий, Гиллеспи всерьез задумались, не могла ли Сибил в припадке ярости разбить вазон сестры и, прокравшись наверх, подбросить опасный «сюрприз» в ее постель.