Полицейские не видели девушку, у нее тоже не было возможности их увидеть. Эрик набрал мобильный комиссара. Телефон зазвонил в машине — он лежал на переднем сиденье возле Эрика.

Девушка не торопясь шла между деревьями, таща ружье. Эрик понял, что, если полицейские с ней неожиданно столкнутся, ситуация может стать опасной. Он вышел из машины, подбежал к подъездной дорожке и пошел медленнее.

— Здравствуйте! — крикнул он.

Девушка остановилась и взглянула на него.

— Сегодня довольно холодно, — тихо сказал Эрик.

— Что?

— Холодно в тени, — повторил он громче.

— Да.

— Вы здесь недавно? — продолжал Эрик, приближаясь к ней.

— Нет, я снимаю дом у своей тетки.

— Вашу тетку зовут Сонья?

— Да, — улыбнулась она.

Эрик подошел к ней.

— На кого охотитесь?

— На зайцев.

— Можно взглянуть на ружье?

Девушка разломила свой дробовик и отдала Эрику. Кончик носа у нее покраснел. Сухие сосновые иголки запутались в соломенных волосах.

— Эвелин, — спокойно сказал Эрик. — С вами хотят поговорить полицейские.

Девушка встревожилась и сделала шаг назад.

— Если у вас есть время, — улыбнулся Эрик.

Она слабо кивнула, и Эрик позвал полицейских. Комиссар не скрывал раздражения, он был готов отправить Эрика обратно в машину. Увидев девушку, он на мгновение застыл.

— Это Эвелин. — И Эрик протянул ружье комиссару.

— Здравствуйте, — поздоровался Йона.

Девушка побледнела, словно сейчас упадет в обморок.

— Мне надо поговорить с вами, — серьезно объяснил Йона.

— Нет, — прошептала она.

— Пойдемте в дом.

— Не хочу.

— Не хотите войти?

Эвелин повернулась к Эрику:

— Это обязательно? — У нее задрожали губы.

— Нет, — ответил он. — Решать вам.

— Пожалуйста, пойдемте, — повторил Йона.

Девушка помотала головой, но все же пошла за ним.

— Я подожду на улице, — сказал Эрик.

Он немного поднялся по дорожке. На гравии валялись сухие бурые шишки. Сквозь стены домика донесся крик Эвелин. Она вскрикнула еще раз. Одиночество, отчаяние. Интонации невосполнимой потери. Эрик вспомнил: так кричали в Уганде.

Эвелин сидела на диване, зажав руки между колен, с пепельно-серым лицом. Ей сообщили, что случилось с ее семьей. Фотография в мухоморной рамке валялась на полу. Мама и папа сидят в чем-то вроде гамака. Между ними — младшая сестренка. Родители щурятся от яркого солнечного света, очки сестры отсвечивают белым.

— Пожалуйста, примите мои соболезнования, — тихо сказал Йона.

У девушки задрожал подбородок.

— Как вы думаете, вы сможете помочь нам понять, что произошло? — спросил комиссар.

Стул скрипнул под его тяжестью. Йона немного подождал и продолжил:

— Где вы были в понедельник седьмого декабря?

— Здесь, — слабо ответила она.

— В доме?

Эвелин взглянула ему в глаза:

— Да.

— И никуда в тот день не ходили?

— Нет.

— Просто сидели здесь?

Она махнула рукой в сторону кровати и учебников по юриспруденции.

— Учитесь?

— Да.

— Значит, вчера вы не выходили из дома?

— Нет.

— Кто-то может это подтвердить?

— Что?

— Кто-нибудь был здесь с вами?

— Нет.