— Я про то, что ты слишком громко храпел…

— Храпел? — Макрон виновато покрутил головой. — Вот дерьмо. Я просто разговаривал сам с собой.

— С закрытыми глазами.

Макрон нахмурился.

— Я умею делать два дела одновременно, как тебе известно, молодая госпожа.

— Прости, Макрон, не хотела задеть тебя. После всех недавних испытаний ты, наверное, на ногах не стоишь. Как и все мы.

— И куда девались эти мои поганые манеры? — буркнул Макрон себе под нос, вскакивая на ноги и пододвигая к столу второе кресло. Похлопал по сиденью. — Ну вот, молодая госпожа Юлия. Садись.

— Спасибо. — Она глубоко вздохнула. — Итак, где мой отец и Катон?

— Ускакали, госпожа.

— Ускакали? Куда?

— В Гортину. Сразу, как только мы узнали, что правитель провинции, его приближенные и старшие офицеры погибли во время землетрясения… были убиты на месте. Твой отец сказал, что должен взять правление в свои руки. Они с Катоном взяли двух лошадей из конюшни и уехали, не теряя ни мгновения.

— Обычная картина, — с легкой горечью произнесла Юлия. — И никакой весточки мне не оставили, так?

— Э… весточки как таковой, собственно, не было.

— А что Катон?

— Ну, он, конечно, велел передать, что любит тебя, и велел, чтобы я позаботился о тебе до его возвращения.

Глянув на центуриона, Юлия покачала головой.

— Ты совсем не умеешь лгать, Макрон. Лучше оставь это занятие таким людям, как мой отец, знающим его в совершенстве.

— Ну, если ты так говоришь…

Юлия огляделась вокруг, посмотрела в окно — на склон, противоположный акрополю. Там уже горели несколько костров, к жару которых жались крохотные фигурки.

— Поверить не могу в то, что все, что мы видели по пути сюда, существует на самом деле, — негромко проговорила она. — Я думала, что это нам досталось на корабле. Но тут…

— Нам действительно досталось на корабле, молодая госпожа. И нам повезло уже в том, что мы добрались сюда. Но ты права, на порт обрушилось худшее бедствие. Портиллус рассказал мне, что они услышали оглушительный рев и грохот, а потом начали дрожать и рушиться дома, начиная с самых старых и ветхих. А в таких, естественно, селилась самая здешняя беднота. Тысячи людей оказались погребенными под руинами. А потом тряска прекратилась так же внезапно, как и началась. Оставшиеся в живых бедняги уже было решили, что все закончилось. — Макрон поежился. — Но тут на порт обрушилась волна, прокатилась вверх по ложбине, все разрушая и всех убивая на своем пути. Портиллус сказал, что она унесла столько же жизней, сколько взяло землетрясение.

Какое-то мгновение Юлия просто смотрела на него, а затем затрясла головой и пробормотала:

— Великие боги… что же эти люди могли натворить здесь, чтобы заслужить подобную кару?

— Кому ведома воля богов? — Макрон зевнул. — Но чем бы ни заслужили люди Крита подобное наказание, за свой грех они дорого заплатили.

Юлия поглядела в окно, все еще пытаясь охватить умом все разрушения, которые видели пассажиры корабля, поднимаясь наверх. Трудно было даже представить себе, сколько городов и селений разделили участь Маталы. Наконец она с тревогой спросила:

— Как, по-твоему, все закончилось? Может ли повториться землетрясение?

— Не имею представления, молодая госпожа. Я — всего лишь солдат, а не прорицатель. — Макрон склонился вперед и попытался придать своему голосу самую убедительную интонацию.