По моей спине пробежал холодок. Я перевел взгляд с лица Аркесислава на лицо Аполлона — его автопортрет, в чем не могло быть никаких сомнений, потому что художника и бога роднила одна и та же сардоническая улыбка. Я подумал о том, каким беспощадным, эгоистичным и жестоким может быть бог, несмотря на свою красоту.

Я посмотрел на палитру пигментированного воска. Не все краски были густыми. Некоторые техники требовали использования довольно жидких красок, едва ли гуще подкрашенной воды. Тонкой жидкостью и крошечной кисточкой из конского волоса можно было нарисовать вишню… или покрасить вишню…

Я попятился из зала Аполлона на террасу, затем повернулся и побежал к вишневому саду. Лукулл был там, где я ожидал найти его, сидящим на складном стуле под деревом, на котором росли вишни, называвшиеся самыми драгоценными из всех.

Подойдя, я увидел, как он протянул руку, сорвал вишню, восхищенно посмотрел на нее, а затем поднес ее к открытому рту.

— Нет! — закричал я. — Не ешь ее!

Он повернул голову, но продолжил опускать вишню к губам — пока я не выбил ее из его руки.

— Гордиан! Фурии тебя забери, что ты делаешь?

— Возможно, спасаю вашу жизнь. Или, возможно, ваш рассудок.

— О чем ты говоришь? Это возмутительно!

— Что вы сказали мне об этих вишнях? Такие хрупкие, что их можно есть только под деревом, что дает им более практическое преимущество тем, что их нельзя отравить.

— Да, это единственное, что я ем, без предварительной проверки.

— И тем не менее, их могли отравить прямо здесь, на дереве.

— Но как? Никто не может вложить туда яд не разрезав, или… — он покачал головой. — Я не просил тебя найти отравителя, Гордиан. Я требую от тебя выполнения одного единственного задания, и это касается…

— Их можно просто покрасить, — сказал я. — Что, если кто-то разбавит яд и кистью нанесет раствор на вишню, пока она еще висит на ветке? Вы можете потреблять яд понемногу, но в конечном итоге, учитывая, сколько из этих вишен вы съели…

— Но, Гордиан, я не ощущаю никаких болезней. Мое пищеварение в порядке, мои легкие чисты, мои глаза сияют.

Мне хотелось сказать, что его ум ненормален, но как можно сказать это такому человеку, как Лукулл? Я должен был найти другой способ; Мне придется пойти кружным путем, возможно, подойти к Марку и убедить его увидеть, что его старший брат нуждается в присмотре. Да, подумал я, это был единственный вариант, учитывая, насколько близка была связь между двумя братьями. В раннем возрасте их поразила очень громкая семейная трагедия; иногда такое событие вбивает клин между братьями и сестрами, но с братьями Лукуллов произошло прямо противоположное. Саморазрушительное поведение их отца чуть не погубило их, но вместе они восстановили уважение города и сделали себе имя, превосходящее все, чего достигли их предки.

Затем я внезапно понял, что вишня не имеет ничего общего с дилеммой Лукулла. Воля, да, но не вишни…

Раб, услышав повышенный голос своего хозяина, появился и встал на почтительном расстоянии с насмешливым выражением лица.

— Иди найди брата своего хозяина. Попроси его прийти сюда, — сказал я.

Раб посмотрел на Лукулла, который долго и пристально смотрел на меня, затем кивнул.

— Делай, как просит этот человек. Приведи только Марка, и никого другого.

Пока мы ждали, никто из нас не проронил ни слова. Лукулл двигал глазами туда- сюда, никогда не встречаясь со мной взглядом.

Появился Марк.

— Что такое? Раб сказал мне, что услышал громкие голоса, какой-то спор, а затем Гордиан позвал меня.