— Но ведь инструктор им что‑то как‑то объяснял, — растерялся Матвей.

— Руками. Язык жестов они уже освоили. Сам понимаешь, когда по морде бьют, быстро соображать начинаешь, — мрачно усмехнулся генерал. – Ребята так озверели, что за шиворот от них оттаскивать приходится.

— Ну, откровенно говоря, я бы и сам с удовольствием в допросе участие принял, — ответил Матвей, скрипнув от злости зубами.

— У вас другая задача будет, — покачал головой генерал. – Ваша группа, будет ударной силой при очистке уже захваченных городов. Самое неприятное, что нам так и не удалось выяснить, что именно они там делают. Все разведгруппы пропали. А вообще, странная это война. Неправильная. Всё не так, как мы привыкли. Чего хотят, непонятно, кто такие, неизвестно, откуда взялись, не знаем. В общем, сплошные неизвестные.

— А они вообще между собой разговаривают? — неожиданно спросил Матвей.

— Что вы имеете в виду? — удивился генерал, поворачиваясь к нему всем телом.

— Даже не знаю, как это правильно сказать. Они, перед тем как кивнуть, переглянулись, — медленно начал пояснять Матвей, указывая рукой туда, где стояли пленные. – И пока переглядывались, у меня такое впечатление сложилось, что он успели о чём‑то договориться.

Выдав эту фразу, Матвей невольно подобрался и приготовился к не самой приятной для себя реакции, вплоть до откровенного смеха. Но минуты шли, а генерал продолжал задумчиво его разглядывать, словно впервые видел. Наконец, когда молчание уже откровенно затянулось, он неопределённо хмыкнул и, бросив задумчивый взгляд на экран монитора, тихо произнёс:

— Когда вся эта бодяга закончится, ты, парень, будешь в моём отделе работать. И это не оговаривается.

— Не понял, — по привычке проворчал Матвей, выбитый из колеи его словами.

— Не знаю, как тебе это удалось, но ты со своей наблюдательностью заметил то, чего все наши головастики вместе взятые в течении двух месяцев не замечали, — тихо ответил генерал, быстро оглядываясь, чтобы убедиться, нет ли кого поблизости.

— Ты прав, Матвей Иванович. От первого, до последнего слова, прав. Именно так они и общаются. Мысленно. Сам понимаешь, после трёх лет неизвестности, заполучив в руки сразу столько тварей, мы их только что на составные части не разложили, чтобы понять, из чего они состоят и как с ними бороться. Так и выяснилось, что они общаются при помощи мысли.

— Что ж, это, по крайней мере, объясняет, почему после столкновения с одним уродом, остальных приходится искать в другом месте, — вздохнул Матвей, вспомнив несколько эпизодов из своей боевой жизни.

— Может, ты и прав. Для мысленного общения расстояние не важно. Так что твоя теория имеет полное право на существование.

— Скажите, Александр Юрьевич, как вообще родился этот проект? Неужели в стране так плохо с собаками? — осторожно спросил Матвей, задумавшегося генерала.

— Можно сказать и так. Ксеносы быстро сообразили, чем им грозит увеличившаяся популяция подобных животных, и теперь старательно выбивают именно собак с проводниками. Так что, вам ещё предстоит научить ваших питомцев не только ловить, но опасаться этих тварей. Поэтому, мы и запустили этот проект. Хорошие собаки, всё больше становятся редкостью. Помёты всё меньше, вот и приходится применять не самые приятные методы, — задумчиво протянул генерал, не отводя взгляда от вольера, где сидел Рой.

— Странно, он от вас взгляда не отводит, словно потерять боится, — добавил он, удивлённо покосившись на проводника.

— Всё правильно. Это не его дом и не его место. Его способность к передвижению ограничена, и поэтому он нервничает, — тоном спокойной уверенности ответил Матвей.

— Матвей Иванович, говорят, вы умудряетесь не одну, а сразу двух собак воспитывать, да ещё и в няньках у дочери полковника Савенкова сидеть.