– Тогда я пойду иным путем, – сказал я. – Тут моя мать, гражданка США, тут адвокаты, способные оправдать мой приезд под чужим именем разного рода аргументами… Вам это надо?

– Хорошо, – вздохнул Скотт неприязненно. – Но если вы и получите документы, то на другое имя.

– Да хоть на имя Христофора Колумба!

– Вы думаете, это вызовет у кого-то здесь удивление? – дернул он уголком губы насмешливо.

– Да, ваш обыватель, мягко говоря, к ассоциативному мышлению не склонен, эрудицией не отмечен, а чувство юмора у него пещерное, – согласился я. – Но управляют им умы весьма гибкие и интеллектуальные, что примечательно. Сподоблюсь на комплимент: вы тому – наглядный пример.

– Вы тоже парень не промах, – удрученно промолвил Скотт.

На чем и расстались.

И вот уже два года я живу во Флориде. У меня приличный дом с бассейном и с собственным причалом в тихой бухте Мексиканского залива. Я рыбачу, ловлю лангустов, крабов, практически каждый день ухожу в океан на собственном небольшом боте к коралловым рифам, к зеленой прозрачной воде, с закатом, набирающей тугую темную синеву.

Рядом – небольшой городишко, в котором я открыл рыбный ресторан и бар. Место бойкое, рядом с торговым центром и с курортными отелями, посетителей тьма, и все мои вложения я давно окупил.

У меня жена и двое детей.

С этой красавицей-китаянкой я познакомился случайно и банально: помог ей довезти корзину с продуктами из супермаркета к машине.

Ей было всего двадцать три года. Она работала как иностранка в компьютерной компании, мечтала зацепиться в Америке, а тут подвалил я, очарованный не только ее ослепительной, точеной и гибкой красотой, но и самим ее характером: она необыкновенно доброжелательна, покладиста, прилежна и в работе, и в ведении хозяйства, а кроме того, отнюдь не глупа. Закончила здесь технический колледж, получила твердую специальность, но ее увлечение – английская классическая литература, и она стремится поступить в университет, дабы выучиться на филолога. Вернее, стремилась, но не вышло: я потянул ее замуж, потом один за другим родились дочка и сын, и все свое внимание она перенесла на семью.

В своем женском совершенстве она для меня неоспорима. Я поглядываю, конечно, искоса на местных красоток, но им до нее – пропахать космос. Оказать им знак внимания – унизить и себя, и жену. А она этого не заслуживает. Да и я тоже, полагаю.

У нее трогательная, неусыпная забота о наших малышах, и она живет этой заботой и счастлива ею.

О своем прошлом я рассказал ей в общих чертах, в подробности не вдаваясь. Да они и не очень-то интересуют ее, они из той жизни, что непонятна ей и неинтересна по своему устройству и принципу.

Она знает одно, главное: у нее надежный и верный муж. И меня она боготворит. И я отвечаю ей искренней благодарностью. И кажется, люблю ее. Но то, что дорожу ею – точно. Да и чем мне теперь дорожить?

В принципе, я живу по благополучному американскому трафарету. Семья, бизнес, в выходные – вечеринки с местными знакомыми и с приятелями, которыми я успел обзавестись. Люди они поверхностные, без страстей, но участливые и благостные. Мои рассказы о России слушают, раскрыв рты. Для них я просто бизнесмен, решивший эмигрировать из бесперспективной для себя страны, не более того. То, как я развернулся на здешнем деловом поприще, вызывает у них сдержанное, но уважение.

Кроме того, у меня – плантация авокадо. И на эту осень – большая неприятность, связанная с ней. Федеральная комиссия посчитала, что во Флориде именно в плодах этого дерева поселилась какая-то зараза, и запретила их продажу на рынке. Коррупционная афера, точно! Но хрен пикнешь!

Я с грустью смотрю, как мои десятки тысяч долларов опадают на землю, превращаясь в гниль.