— Давайте, — хмыкнул в усы Распутин. — Помолитесь, будьте любезны.

На его лице мелькнула усмешка.

— Неужто мы не православные… прежде молитвы не убьём, креста не порушим, — продолжал он скорее сам себе, чем Императору. — Вот закончите — тогда и наш выход. Посмотрим, что выберете: по добру или по силе.

Я продолжал приглядываться к происходящим похоронам. Вот священник принялся обходить толпу, та немного отодвинулась, открывая мне гроб… нет, гробы. Раз, два, три…

Закрытые. Открытым был только четвёртый; впрочем, с такого расстояния я всё равно не мог ничего разглядеть.

— Крышек не открывают, — похоже, Распутин тоже обратил на это внимание. — Это правильно. Чего смотреть на мясо голое?

Он довольно хмыкнул, похлопав меня по предплечью.

— Некрасиво это у тебя выходит, право слово. Ой, некрасиво… Ну да зато по делу всё, и без осечек.

Кровь, подсыхая, продолжала капать с моих рук. А она-то кому принадлежит? Какому-нибудь бедолаге-охраннику, что встал у Распутина с клоном на пути, не пуская их на кладбище? Или тому, кто заметил их заранее?

Похороны. Сколько здесь человек? Тридцать, сорок? Я пригляделся. Мужчины и женщины, дети и старики. Все, кто пришёл похоронить убитых клоном.

Было довольно очевидно, что сейчас произойдёт.

— Готов? — хмыкнул Распутин. — Молитва-то кончилась почти. И собрались все, пора. Пошли.

Выйдя из-за камня, он первым зашагал вперёд; ухмылка пропала с его лица, и теперь выражение было мрачным — как и положено на кладбище. Клон направился за ним.

— Стой позади меня тихо, — бросил Распутин. — Вперёд не лезь. Да приказа жди.

Собравшиеся уже заметили нас; по толпе прошло движение, и даже священник остановил свой ритуал, глядя на нас с опаской и даже испугом. Впрочем, его взгляд был мелочью в сравнении со взглядами остальных.

Ненависть. Бессильная злоба. Ужас. Доставалось одинаково и Распутину, и мне; по толпе пошёл лёгкий шёпот.

— …не постеснялся явиться сюда? — уловил я чей-то тихий голос. — После того, что он сделал?

— И этого убийцу привёл. Правду говорят, что он не человек вообще?

Я уловил взгляды на собственных руках; видимо, капающая с них кровь привлекала внимание. Но в остальном… их реакция была слишком спокойной. Похоже, это были ещё те времена, когда мой клон… не заработал свою «репутацию».

Распутин оглядел всех собравшихся с каким-то странным выражением лица; на пару секунд задержался на фигуре бледной девушки, чьё лицо было затенено чёрной вуалью — и спокойно кивнул священнику.

— Продолжай, святой отец, продолжай. Мёртвых следует похоронить по-божески.

— Иван, — от толпы отделился высокий старик с непокрытой головой. — Что это значит?

Его лицо, морщинистое, но ещё не дряхлое, пылало гневом. Коротко глянув на клона, он вновь перевёл взгляд на Ивана Распутина.

— Ты творишь что пожелаешь, — выплюнул он, указывая на него согнутым пальцем, — но осквернить похороны — слишком низко даже для тебя. Пришел глумиться над жёнами, что стали вдовами, да над детворой осиротевшей?!

— Твои умершие не были невинными овечками, — Иван хрустнул пальцами. — И тебе об этом известно. Сами пошли против меня — сами получили то, что заслужили…

Новый шёпот в задних рядах; дети вжимались в юбки матерей, кто-то из подростков постарше сжимал кулаки в бессильной злости.