Со стороны завода долетел требовательный гудок маневрового тепловоза.

– Любаня! – громко прозвучал из-за непроницаемых рыжих штор женский голос. – Ты Кольку моего не видала? Два часа назад за хлебом пошел и как сквозь землю провалился…

– Да, у «Акопа» он сидит. Пиво хлыщет. С Гришкой из «литейки». Я мимо проходила, видела… Беги, пока они еще не набрались!

– Ах, он парази-и-ит! – взмыл возмущенный женский голос, и за рыжими шторами все смолкло.

Майор допил чай и поднялся.

– Что ж, спасибо, Ираида Михайловна, – прощаясь, сказал он. – Вы мне очень помогли.

– Ну, что вы, Ефим Алексеевич, – засмущалась Сова, – Вы же знаете, я всегда готова!

Метеорологические шары на ее груди шевельнулись, будто пытаясь разорвать удерживающее их пластмассовое крепление, выскользнуть из блузки и рвануться вверх, в свободный полет, в атмосферу.

4. Майор берет след

Солнце заливало поселок по самые верхушки антенн на крышах.

В его лучах кудрявоголовые колонны заводского Дворца культуры сияли сахарной белизной, и на мгновение могло показаться: вокруг лежит древняя Греция, а не нынешняя Сибирь.

В тени античных колонн стоял человек.

Издали он походил на театрального героя-любовника, завершающего свою сценическую карьеру. Был он высок, широкоплеч и имел роскошную копну седых волос.

Но, если подойти ближе, то сразу становилось понятным: нет, это – зверь совсем другой породы. Слишком грубой, будто, сделанной из наждачной бумаги, была кожа на его лице. Слишком глубоки вертикальные морщины на щеках. И слишком умно для самовлюбленного представителя творческой интеллигенции смотрели его серо-зеленые глаза.

Майор Мимикьянов прекрасно знал этого человека.

Его звали Тимофей Топталов.

Тимофей Павлович не являлся внештатным осведомителем майора Мимикьянова в поселке Машиностроительного завода. Он был просто его хорошим знакомым. Хотя… Оперативник – опасная профессия. Сущность этой профессии – поиск тайны, спрятанной в среде людей. Этот поиск совсем не более простой, чем поиск ученым истины в среде элементарных частиц или бактерий. Такое занятие быстро меняет характер человека.

Через самое короткое время, оперативник невольно начинает смотреть на окружающих, прежде всего, как на источник информации. Независимо от того, являются они его агентами, просто знакомыми, или даже близкими людьми.

За все приходится платить. За неумеренность в еде – появлением на животе и боках лишних килограммов. За профессиональное занятие оперативной работой – появлением на месте обычных глаз двух рентгеновских аппаратов, а в черепной коробке – постоянно действующей программы по обработке получаемых данных.

– Здорово, Тимофей! Чего стоим? Кого ожидаем? – произнес Ефим, подходя к своему давнему знакомцу.

– А-а-а! Ефим Алексеевич! – обернулся к майору бачуринский старожил. – Здрас-с-сте вам! Никого не жду, так стою, жизнь обдумываю.

– Дело доброе! – похвалил Ефим, протягивая руку.

Топталов крепко стиснул его ладонь своей закаленной хваталкой:

– Давнее-е-енько у нас не появлялись!

– Сам знаешь, сержант, служба! Куда пошлют, туда и бежишь! – ответил Мимикьянов. – У вас-то тут как?

– Да, вроде, ничего! Жизнь идет. Чего нам, танкистам, сделается?

В молодости Тимофею Топталову дважды приходилось временно переезжать на жительство в места, отгороженные от остального мира колючей проволокой.