– А, в котором часу все это было? – спросил он у склонившегося над тарелкой Тимофея. – Не запомнил?

– Почему не запомнил? Запомнил. После двух, – уверенно ответил Топталов.

Ефим удивился.

По данным милиции, после того, как Чапель в тринадцать тридцать вышел из здания заводоуправления, он и считался пропавшим, потому что после этого его никто уже не видел. Оказывается, видели!

– После двух? – уточнил Ефим. – Точно? Не путаешь?

– Точно, – кивнул, жующий Тима. – Ничего не путаю.

– У тебя ж часов нет? – прищурился майор.

– А зачем мне они? Я в ателье до двух работаю! А там часы есть! Там много часов! Там, если хочешь знать, на стенке десять часов висит! Все – на ходу! Вот, я как в пятницу работу закончил, к «Дяде Акопу» и заглянул… А там ребят из танкового сборочного встретил… У них же главный конвейер стоит, их в отпуска и отправили…

«Неужели, след?» – подумал майор.

– А эти ребята из «сборочного» тоже видели, как москвич с Секачом разговаривал? – спросил он.

– Ну, а как же! – горячо произнес Топталов, но потом немного поостыл и менее решительно добавил: – А, может, и не видели… Они же к улице спиной стояли… Ты, что – мне не веришь, а, Ефим Алексеевич?

– Почему, не верю! Верю! Но ты же и ошибиться мог… Сам же говоришь, пиво пил… Вдруг что-то перепутал?

– Ты что, думаешь, я пьяный был? – взвился Топталов. – Ну-у-у, Алексеич! У меня ж не глаз, а штангенциркуль! Я после стакана спирта на фрезерном станке микрон ловил! А уж, чтоб целого человека перепутать! Скажешь тоже!

– Чего ж ты в милиции все это не сказал, а?

– Я им в помощники не нанимался! – отведя глаза в сторону, ответил Тимофей Павлович. – Да, тут еще такая история вышла… Они меня в тот вечер в клетку засунуть хотели… Ну, там, вроде, я у Верки-продавщицы окно разбил… А это не я!.. Может быть, и я, но случайно… Ну, ерунда одним словом… Я и не стал с ними разговаривать… Раз они так! То и я – так!

«Да, – подумал майор. – Верно говорят: как ты к людям, так и они к тебе».

Мимикьянов взялся за ложку, поймал пельмень, но из тарелки его не вытащил, отпустил плавать в родном прозрачном бульоне.

– Тима, – вскинул он глаза на своего собеседника, – а после того, как Секаченко уехал, москвич что делал?

– Ничего не делал. Дождался и ушел…

Майор замер.

– Кого дождался? – осторожно, чтобы не спугнуть удачу, спросил он.

Тима помолчал, потом блеснул глазами и сказал:

– Таю Тесменецкую.

Ефим не видел себя со стороны. А, если бы увидел, то отметил странный танец, произведенный его собственными бровями. Они сначала сцепились над переносицей, затем вспорхнули на лоб, повисели там и, наконец, вернулись на свое обычное место.

«Вот так и знал! Не случайно лягушка на дорогу выскочила, – подумал он. – Так и чувствовал, что без Тесменецкой вся эта история не обойдется!»

Увлеченные разговором майор и Тима Топталов, не заметили, как официантка отклеилась от стойки. Двигаясь в раскачку, как шлюпка на малой волне, она приблизилась к их столику.

– Мужчины, может быть, вам еще чего-нибудь дать? – медленно поправляя черную бабочку на своей соломенной копне, спросила она. – Только скажите!

Майор оторвался от своих мыслей и вскинул глаза на подплывшее судно.