Михаил Булгаков. Главполитбогослужение
Конотопский уисполком по договору 23 июля 1922 г. с общиной верующих при ст. Бахмач передал последней в бессрочное пользование богослужебное здание, выстроенное на полосе железнодорожного отчуждения и пристроенное к принадлежащему Зап. ж. д. зданию, в коем помещается жел.-дорожная школа. ...Окна церкви выходят в школу. Из судебной переписки
Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь. — Отец дьякон! — ахнул настоятель, — ведь это же что такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи! — Не могу больше, отец настоятель! — взвыл отец дьякон, — замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не х-хва... хва... хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту. Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу. — Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: «Религия есть опиум для народа». Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж... ик... до чего доходит? И сам не заметишь, как в ком... ком... мун... нистическую партию уверуешь. Был дьякон, и ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон... он в аду... в гигиене огненной. — В геенне, — поправил отец настоятель. — Один черт, — отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь, — одолел меня бес! — Много вы пьете, — осторожно намекнул отец настоятель, — оттого вам и мерещится. — А это мерещится? — злобно вопросил отец дьякон. — Владыкой мира будет труд!! — донеслось через открытые окна соседнего помещения. — Эх, — вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: — Благослови, владыка! — Пролетарию нечего терять, кроме его оков! — Всегда, ныне и присно и во веки веков, — подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением. — Аминь! — согласился хор. Урок политграмоты кончился мощным пением «Интернационала» и ектений: — Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем... — Мир всем! — благодушно пропел настоятель. — Замучили, долгогривые, — захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка, — я — слово, а они — десять! — Я их перешибу, — похвастался учитель языка и приказал: — Читай, Клюкин, басню. Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:
Попрыгунья стрекоза Лето красное пропела, Оглянуться не успела...
— Яко Спаса родила!! — грянул хор в церкви. В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане. Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель. — Ну их в болото, — ошеломленно хихикая, молвил учитель, — довольно, Клюкин, садись, пять с плюсом. Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением: — Отец дьякон заболел внезапно и... того... богослужить не может. Скоропостижно заболевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду: — Благочестив... самодержавнейшему государю наше... Замучили, проклятые!.. — Тиш-ша вы, — шипел отец настоятель, — услышит кто-нибудь, беда будет... — Плевать... — бормотал дьякон, — мне нечего терять... ик... кроме оков. — Аминь! — спел хор.
___________
Примечание «Гудка»: В редакции получен материал, показывающий, что дело о совместном пребывании школы и церкви в одном здании тянется уже два года. Просьба всем соответствующим учреждениям сообщить, когда же кончится это невозможное сожительство?
М. Б |
