Обычно после таких взглядов меня обслуживают по первому классу, но на сей раз то ли бармен оказался слеповат, то ли ему не понравилась моя одежонка, только я услышал:

– Сначала покажи деньги!

Я показал несколько монет.

– Тогда заказывай свое вино и убирайся отсюда к чертовой матери, грязная свинья.

Ну и ну! Такое обращение мне совершенно не нравится, и поэтому я не остался в долгу:

– Дружище, где ты достал такой белоснежный фартучек? У тебя не найдется еще одного, чтобы завернуть сало, которое я сейчас закажу?

А после того, как морда у этого нахала вытянулась, добавил тише:

– Ну, чего ты скуксился? Или тебе повторить? Бармен, не ожидавший такой наглости, захлопал глазами. После того как его хлопалка устала, он открыл рот и заорал:

– Слистер, выкинь этого оборванца! За что я тебе только деньги плачу? Слистер, здоровенный такой парень, поднялся и нехотя пошел ко мне. Эх, не хотелось начинать свое посещение с увечий.

– Надеюсь это будет платой за мои слова, – я бросил через стойку монету. Монета на ребре докатилась до кармана засаленного фартука и исчезла.

– Только за слова, – смилостивился бармен. Хозяин оказался милашкой, потому что как только вторая монета исчезла в его бездонном кармане, передо мной появилась кружка пива. Я собирался насладиться давно забытым вкусом местного напитка, как вдруг здоровенная ладонь легла мне на плечо. Это был тот самый парень, которого звали Слистер.

– Эй, приятель, ты слышал слова хозяина?

Я посмотрел внимательно на задумчивого хозяина. Ну и порядочки здесь. Лицо бармена резко переменилось, когда следующая монета, на сей раз золотая, покатилась к нему.

Золото имеет одну довольно хорошую черту – оно делает людей сговорчивыми и покладистыми.

– Ладно, Слистер, оставь его. Пусть сидит.

– Пусть сидит, – так же легко согласился Слистер.

Мне показалось, даже с радостью. Я его понимал. Работа вышибалы требует не только нервов, но и силы, а моя спина была, если не шире, то во всяком случае не уже его.

– Мне бы чего‑нибудь перекусить, – очередная третья монета исчезла в кармане бармена.

Передо мной тут же появилась тарелка с рисом и жареным мясом.

– За стойкой только пьют, – голос трактирщика заметно подобрел от звона монет в кармане. – Иди, ешь за столом.

Я повернулся в зал, чтобы подыскать себе место.

– Эй, приятель, чего топчешься? Иди‑ка к нам, – подал голос Слистер.

Вальсируя между многочисленных стульев, я подошел к массивному и грязному столу и, отодвинув ногой табурет, сел.

Троица, сидевшая за столом, внимательно наблюдала, как я старательно поглощаю еду, запивая ее изрядным количеством пива. Мясо оказалось приготовленным на совесть, и если бы стол, тарелка и ложка были чуть чище, то ужин считался бы просто великолепным.

Дождавшись, пока я все съем, Слистер поднялся, сходил за здоровенным бутылем какой‑то мерзости и налил всем сидящим за столом полные кружки. Если угощают, отказываться не принято.

Стукнувшись кружками, мы разом их осушили и одновременно громыхнули ими об стол. Все это очень понравилось моим соседям, и они довольно рассмеялись. Это говорило лишь о том, что они нашли себе хорошего собутыльника.

Только после второй, выпитой все также молча, кружки Слистер начал разговор. Но перед этим появилась еще одна бутыль. Мне впервые стало жаль, что я не могу составить достойную компанию этим симпатичным и щедрым ребятам. Первый же вопрос застал меня врасплох.

– Спасаешься от дьявола?

Вопрос был задан таким образом, что одновременно подразумевался положительный ответ. Поэтому я, недолго думая, кивнул с согласием.

– Да‑а! Трудное время настало, – обращаясь сразу ко всем, произнес Слистер.