|
Повисло долгое молчание. Никто не осмеливался заговорить. — Кто видел мазь? — тихо спросила Гразелла со свое кровати, нарушив почти невыносимое молчание. У меня опять пальцы чешутся. Я и не знала, что. ухаживая за драконами, можно заработать цыпки. Анжи нашла мазь под своим меховым покрывалом и протянула ей. — А потом мне, — тихо сказала Дебра, передавая мазь Гразелле. Вечерняя болтовня так и не возобновилась. — У меня было мало времени, — сказал Джемми Клиссеру своим самым ворчливым тоном, когда тот спросил, как продвигаются дела с последней исторической балладой. — Мне пришлось порыться в законах. Почему ты столько возился с этими проклятыми стражниками? Всех их надо было попросту вышвырнуть на острова и не устраивать этот судебный фарс. — Суд — это тебе не фарс, Джемми, — с несвойственной ему укоризной сказал Клиссер, и молодой музыкант изумленно поднял взгляд. — Суд — это необходимость. Мы должны были показать, что мы действуем не так, как наша левая нога захочет. — В отличие от Чокина, — хмыкнул Джемми, показывая свои неровные зубы в лисьем оскале. — Это точно. — Ты слишком много времени убиваешь на Чокина… — Джемми вернулся к чтению. — Что ты ищешь? — Сам не знаю. Я ищу хоть что нибудь. Я знаю, что тут есть нечто такое, что поможет нам проверять положение Алой Звезды… что то настолько простое, что мне Даже противно, что я не могу этого вспомнить. Ведь знаю, что где то видел… — Он раздраженно отодвинул в сторону толстый том. — Если бы у переписчиков еще и почерк приличный был, это очень облегчило бы мне жизнь. Я слишком много времени угробил, разбираясь в чужих каракулях. — Он потянулся через стол к подоконнику и со стуком поставил перед собой странный аппарат. — Вот наш новый компьютер. — Он усмехнулся Клиссеру, который уставился на предмет — яркие бусины на десяти узких палочках, разделенные на две неравные части. — Что это? — спросил Клиссер, обнаружив, что бусины можно передвигать по стержням вверх и вниз. — Его называли абак. Счетчик. Древний, но до сих пор еще вполне годный. — Джемми взял устройство и показал Клиссеру, как с ним работать. — Это вместо калькулятора. Большинство калькуляторов сейчас вышло из строя. О, вот еще что я нашел. — Он порылся в бумагах и вытащил инструмент, состоявший из линейки и скользящей рамки. На линейку и на рамку была нанесена логарифмическая шкала. — При помощи этой штуковины можно проделывать весьма сложные вычисления. Почти так же быстро, как если бы ты пользовался клавиатурой. Клиссер переводил взгляд с одного устройства на другое. — Значит, вот какова на самом деле логарифмическая линейка. Я видел упоминание о ней в руководстве по пользованию калькулятором, но даже не думал, что нам придется вернуться к древним устройствам. Об абаке я тоже где то читал. Значит, ты второй раз изобретал замену компьютеру? — Если ты оставишь меня в покое и не будешь нагружать всякими срочными изысканиями, я еще что нибудь найду. — Надеюсь, — сказал Клиссер как мог дипломатичнее, — что ты все же сделаешь для меня что нибудь, что я мог бы представить народу перед Зимним Солнцестоянием и Праздником Окончания Оборота. Джемми внезапно резко выпрямился в кресле, склонил голову набок и посмотрел на Клиссера так, что тот с надеждой замер, сдерживая дыхание, чтобы не нарушить сосредоточенности Джемми. — Проклятие! — Джемми снова ссутулился,стукнув кулаками по столу. — Это ведь было связано с солнцестояниями. Ну если ты возвращаешься к абаку и логарифмической линейке, то почему не к солнечным часам? — пошутил Клиссер. Джемми снова выпрямился и застыл. — Не солнечные, — медленно проговорил он. |
