|
— Каша еще горячая, и кла только что сварили. Угощайся. Дебра посмотрела налево, на самый дальний очаг, около которого стояли столы и стулья. — Скоро поспеет свежий хлеб, я принесу, — сказала женщина, продолжая заниматься своим делом. Дебра только только положила себе каши — без комьев, не подгорелую — и налила чашку кла, когда к столу подошли двое мальчиков. Вид у них был смущенный, они явно не знали, куда им дальше идти. — Вот миски, вот чашки, — показала Дебра. — И придерживайте горшок вон тем обрывком полотенца, когда будете накладывать кашу. Горячий. Они робко улыбнулись ей — оба только только вошли в возраст, пригодный для Запечатления, так что она чувствовала себя по сравнению с ними мудрой и взрослой. Они сумели положить себе каши в миски и налить кла, правда, не обошлось без накладок: несколько ложек уронили в огонь, шарахаясь от шипения горячего пара. — Садитесь здесь, я не кусаюсь, — сказала она, постучав по столу. Они отнюдь не выглядели ворчливыми и угрюмыми как ее младшие сводные братья. — У тебя ведь зеленая? — спросил первый. Черные кудрявые волосы его были совсем недавно коротко подстрижены. — Конечно, зеленая, балда, — сказал второй, ткнув его локтем в бок. — Я М'рак, а моего бронзового зовут Канет', — добавил он со вполне понятной самодовольной ухмылкой. — А моего бронзового зовут Тьябет', — сказал черноволосый, тоже переполненный гордостью за своего дракона, а потом скромно добавил: — А я C'мон. А как зовут твою зеленую? — Морат'а. — Дебра поняла, что расплывается в улыбке. Неужто все молодые всадники такие же пьяные от радости, как и они? Мальчики уселись поудобнее и начали есть почти так же жадно, как дракончики. Дебра нарочно стала подносить ложку ко рту помедленнее. Каша и вправду была слишком вкусной, чтобы вот так просто ее глотать. В ней не было ни лузги, ни камешков. Телгар явно отдавал Вейру лучшее, даже если это был всего лишь овес для каши. Она вздохнула, снова обрадовавшись тому, что вчера запечатлила Морат'у. Мальчики внезапно замерли, не донеся ложек до рта, и Дебра быстро обернулась. К ним шла Тиша, старшая над нижними пещерами. Обознаться было невозможно. Широкое полное лицо Тиши расплылось в столь же широкой улыбке. — Ну, как вы сегодня? Хорошо устроились? Не нужно ли чего? Родители заберут вашу нарядную одежду, а вот для грязных работ одежка понадобится очень очень, — сказала она своим густым низким добродушным голосом. — Как завтрак? Хлеб только что из печи, можете брать все, что хотите. — Она остановилась рядом с Деброй, и ее красивые руки с длинными сильными пальцами легонько погладили девочку, словно она пыталась что то сказать. — Если чего понадобится, приходи ко мне или скажи Т'даму. Вам, молодым, сейчас нужно думать только о ваших дракончиках. Это довольно тяжелая работа, уж поверьте, так что не робей. — Она еще разок погладила Дебру. — Я не сообразила, что надо взять с собой то платье, что вы мне вчера дали, — сказала Дебра, думая, что Тиша именно об этом хотела спросить. — Да ты что, девочка! — округлила глаза Тиша. — Это твое платье, хотя, когда его шили, мы не знали, что ты к нам приедешь. — Она расхохоталась, и от ее грудного смеха все ее большое тело заколыхалось. — Но оно такое красивое… — запротестовала было Дебра. Тиша снова похлопала ее по плечу. — Оно прекрасно на тебе сидит. Я люблю шить новую одежду. Это моя страсть. Я всегда что нибудь шью. — Снова похлопала. — В прошлом году я кроила и шила это платье просто так, никого не имея на примете, но, даже зная тебя, я все равно лучше бы не сшила. Это твое платье. Всем нам захочется надеть что нибудь понаряднее на Седьмой День. |
