Эва кивнула, не оборачиваясь, и пошла дальше. Потом опять остановилась.

— А как они тут работают? Посменно?

— С семи до трех и с одиннадцати до семи.

Она снова кивнула, взглянула на часы и вышла с парковки, прошла мимо бассейна и села в свою машину. Сердце билось учащенно; теперь у нее есть собственная огромная тайна, и она не знает, что с ней делать. Но завела машину и поехала домой. До трех часов еще очень далеко. Эва подождет, а потом поедет за ним. Выяснит, где он живет. Есть ли у него жена и дети. Внезапно ей ужасно захотелось, чтобы он знал, что кое-кому все известно! Не больше. Она не могла представить себе, что он будет жить и чувствовать себя в безопасности, что он встал сегодня утром и пошел на работу — совсем как обычно, он, который ни за что ни про что убил Майю. Она так и не поняла, почему он это сделал, почему он пришел в такую ярость. Как будто нож под кроватью был самым большим оскорблением в его жизни. Наверное, убийцы — не такие, как обычные люди, решила она и объехала велосипедиста, который налегал на педали справа. С ними наверняка что-то не так. Или же он просто до смерти перепугался, увидев нож. Неужели он думал, что Майя хочет его зарезать? Она на секунду задумалась, не может ли какой-нибудь ушлый адвокат спасти его, утверждая, что он действовал, защищаясь? В таком случае мне надо будет вмешаться, решила Эва, но тут же отбросила эту мысль. Свидетельствовать в суде в качестве подруги проститутки? Нет, это невозможно. Я не трусиха, думала она, вовсе нет. Но я должна думать об Эмме. Она снова и снова повторяла это про себя. Но она не могла успокоиться, казалось, что под ее кожу заползли тысячи маленьких муравьев. Ей становилось плохо при мысли, что никто ни о чем не догадывается. Убита Майя, ее лучшая подруга, самая лучшая — и появилась только маленькая заметка в газете — и всё?!

Она как раз отпирала входную дверь, когда зазвонил телефон.

Эва вздрогнула. Значит, телефон включили, возможно, по просьбе полиции. Какую-то секунду она медлила, потом все-таки решилась и подняла трубку.

— Эва, детка! Где тебя носит? Я уже несколько дней не могу дозвониться!

— Телефон был выключен. Но теперь его включили, я просто не заплатила вовремя.

— Я же просил, чтобы ты говорила, если тебе что-то надо, — пробурчал отец.

— Я вполне могу обойтись без телефона несколько дней, — произнесла она непринужденно, — да и ты в деньгах не купаешься, насколько я знаю.

— Уж лучше я умру с голода, чем ты. Привези-ка ко мне Эмму, я уже соскучился по ней.

— Она у Юстейна, у нее как бы осенние каникулы. Можешь позвонить ей туда.

— А ничего, если я позвоню? Юстейн не будет против?

— Ты что, с ума сошел? Он тебя любит. Он сам боится, что ты злишься на него за то, что он от меня ушел, так что наверняка обрадуется, если ты позвонишь.

— Я жутко на него зол! Ты же не ждала от меня ничего другого?

— Только ему не говори.

— Я, кстати, вообще не понимаю, как ты можешь так спокойно относиться к мужчине, который тебя бросил.

— Я тебе как-нибудь объясню, за стаканчиком красного.

— Отцу следует знать все о своем единственном ребенке, — проворчал он обиженно. — А твоя жизнь — сплошная тайна для меня.

— Да, — ответила она тихо. — Так оно и есть, папа. Но ты знаешь, что тайное всегда становится явным. Всему свое время.

— Мое время скоро кончится, — ответил отец. — Я старик.

— Ты всегда так говоришь, когда себя жалеешь. Давай, покупай вино, и я приеду.