Шерри выбрала камешек покрупней и потерла его между большим и указательным пальцем, удаляя остатки бумаги. Она обнаружила крупный блестящий голубой камень, квадратной огранки, отполированный с одной стороны.

– Сапфир? – попыталась угадать она. Я взял его у нее из рук и быстро осмотрел при свете фонаря. Камень был матовый, и я не согласился с ней.

– Нет, по-моему, это скорее всего ляпис-лазурь.

Клочок бумаги, прилипший к нему, был тоже слегка окрашен синим.

– Чернила, должен вам сказать, – я смял бумажку между пальцами.

– По крайней мере, полковник Роджер побеспокоился о том, чтобы пометить каждый камень. Он, видимо, завернул всех их в пронумерованные листочки бумаги, причем номера совпадали с ячейками, отмеченными на схеме трона, чтобы облегчить повторную сборку.

– Теперь и надеяться на это не приходится, – сказала Шерри.

– Не знаю, – сказал я. – Работа, конечно, дьявольская, но все же я считаю возможным снова вернуть камни на их места.

Среди наших запасов я откопал несколько пластиковых пакетов, и послал Анджело вытащить их оттуда. Открыв очередной тряпичный сверток, мы слегка очищали камни и ссыпали каждую партию в отдельный пакет.

Работа продвигалась медленно, хотя в ней участвовали все четверо, и спустя два часа мы наполнили около дюжины пакетов тысячами полудрагоценных камней – ляпис-лазурью, бериллами, тигровым глазом, аметистами и другими, в названии которых я сомневался. Каждый камень имел с любовью выполненную огранку и был тщательно отполирован, чтобы точно соответствовать своей ячейке в золотом троне. Только когда мы, разбирая свертки, добрались до последнего слоя, то, наконец, обнаружили камни большей ценности. Старый полковник, видимо, выбрал их в первую очередь, и они попали в нижний слой сундучка. Я поднес прозрачный пакет с изумрудами к самому фонарю и они вспыхнули зеленым светом, словно звезды. Мы, завороженные, смотрели на них, и я медленно поворачивал пакет, чтобы поймать пронзительный луч света. Я отложил пакет в сторону, а Шерри пошарила в сундучке еще раз и, минуту поколебавшись, извлекла оттуда крошечный сверток. Она стерла мокрую мятую ткань, в которую был завернут один единственный камень. Затем она протянула в согнутой наподобие чаши ладони алмаз «Великий Могол». Он был размером с куриное яйцо, с множеством граней, именно такой, каким его описал Тавернье несколько столетий назад.

Сверкающая россыпь камней, которую мы только что перебрали, не могла затмить сияние этого чуда, как все звезды неба не в состоянии соперничать с восходящим солнцем. Они померкли перед слепящим блеском великого алмаза. Шерри медленно протянула ладонь Анджело, предлагая ему подержать и рассмотреть камень, но он убрал руки, сцепив их за спиной, все еще взирая на алмаз в благоговейном трепете.

Шерри повернулась, предлагая его Чабби, но он с серьезным видом отклонил ее.

– Дайте его мистеру Харри. По-моему, он заслужил право быть первым.

Я взял у нее камень и был поражен, что такое неземное пламя может быть холодным на ощупь. Я встал и поднес его к тому месту, откуда на нас злобно скалилась голова тигра в колеблющемся свете фонарей, и прижал алмаз к глазнице. Он идеально соответствовал ей, и я с помощью ножа загнул металлические лапки, которые крепко держали его на месте. Должно быть, полковник более ста лет назад отогнул их штыком.

Шагнув назад, я услышал возгласы удивления. Когда глаз вернулся на свое место, золотой зверь точно ожил. Казалось, что он с царственным видом наблюдает за нами, и мы ожидали, что в любой момент пещеру может наполнить его хриплое злобное рычание.

Я вернулся и занял свое место среди сидячих на корточках вокруг проржавевшего сундучка товарищей, и мы погрузились в созерцание золотой тигриной головы. Казалось, мы молимся во время какого-то древнего языческого ритуала, согнувшись в трепете перед лицом страшного идола.