Внезапно я вспомнил похвальбу Чабби: «Мне было лет девятнадцать, когда я поймал своего первого горбыля в омуте Пушечного Пролома. Никто не захотел идти туда со мной, да я и не в обиде на них. Я и сам теперь ни за что не пойду, чего-чего, а мозгов у меня прибавилось.» Пушечный Пролом, вдруг понял я, вот куда мы идем! Я стал напряженно вспоминать, что же конкретно Чабби говорил мне о нем. «Если ты войдешь в него с моря, за два часа до большой воды, держись середины, пока не поравняешься с большой коралловой головой с правого борта, ее сразу можно узнать. Пойди как можно ближе к ней, а затем развернись. Ты окажешься прямо посередине большого омута, спрятанного за главным рифом. Чем ближе к стене рифа тем, старина, безопасней».

Я точно помнил эти его слова, произнесенные с похвальбой в баре «Лорда Нельсона». Любой другой, из немногих прошедших через Пушечный Риф, хвастался бы так же. «Никакой якорь там тебя не удержит, приходится налегать на весла, чтобы удержаться на месте – омут там бездонный, а горбыли просто отменные. Однажды я вытащил четыре рыбины, и самая мелкая весила триста фунтов. Мог бы поймать и больше, да время поджимало. В Пушечном Проломе не задержишься более двух часов после прилива – вода так и уходит, будто из моря вытащили какую-то пробку. Выходить нужно тем же путем, что и пришел, только приходиться сильнее уповать на Господа – на борту почти тонна рыбы, а под килем не будет и десяти футов. Есть и другой выход, через узкий пролив дальше в рифе. Но об этом я лучше промолчу. С меня хватило одного раза».

И вот теперь мы шли прямо к Пролому. Джимми вел нас точно на его середину.

– О’кей, Джимми, – крикнул я. – Вот мы и приехали. – Я приглушил ход прежде, чем, повернувшись, увидел его гнев.

– Мы почти пришли, черт возьми, – огрызнулся он. – Разве нельзя было подойти ближе?

– Что за недоразумение у вас, ребята? – раздался с нижней палубы голос Гатри.

– Джеймс, мне бы хотелось вам что-то показать, – я подвел его к навигационной карте. Пролом был отмечен на ней лаконично: тридцать футов эхолокации, у него не было названия и рекомендаций по судоходству. Я быстро сделал набросок двух наивысших пиков со стороны пролома и измерил транспортиром угол.

– Вот так, верно? – спросил я его. Он посмотрел мне на пальцы.

– Верно, не так ли? – с упорством повторил я, и он нехотя кивнул.

– Да, это то самое место, – согласился он. Вот тут-то я и рассказал ему о Пушечном Проломе в мельчайших подробностях.

– Но нам непременно надо туда попасть, – сказал он, когда я закончил свою речь, будто не услышал из нее ни слова.

– Никак не выйдет, – отрезал я. – Единственно, куда бы я желал сейчас направиться, так это в Грэнд-Хабор, остров Сент-Мери.

Что касается меня, то я считал контракт расторгнутым. Джимми спустился по лесенке вниз и через считанные минуты вернулся с подкреплением, Матерсоном и Гатри, причем оба были в бешенстве.

– Ты мне только скажи, и я оторву этому ублюдку руку и прихлопну его ее мокрым концом, – смакуя каждое слово, произнес Гатри.

– Парень говорит, что вы идете на попятную, – поинтересовался Матерсон. – Видимо, я что-то не так понял?

Мне пришлось еще раз рассказать о риске, связанном с Пушечным Проломом, и они мгновенно отрезвели.

– Подвезите нас как можно ближе, остальное я проплыву, – умолял меня Джеймс, но я ответил прямо Матерсону.

– Вы его потеряете, это я вам гарантирую. Хотите рискнуть?

Он не ответил, но было понятно, что Джимми для них слишком ценное приобретение, чтобы отважиться на такой риск.