|
Когда он опустился на колени и наклонился, чтобы послушать ее сердце, его лицо побледнело. "Боже, боже, боже, — стучало у него в голове, когда он поднялся с колен. — Теперь надо избавляться от трупа. Проклятая сука взяла и подохла". — Я вижу фнордов! — воскликнул Барни Малдун, со счастливой улыбкой отрывая взгляд от «Майами геральд». Джо Малик удовлетворенно улыбался. Это был сумасшедший день, взять хотя бы хагбардовскую битву над Атлантидой или инициацию Джорджа Дорна, но зато сейчас он уже не сомневался, что их сторона побеждает. Две души, в которые иллюминатами была заложена программа смерти, успешно спасены. Сейчас, если между Джорджем Дорном и Робертом Патни Дрейком все пройдет как надо... Раздался вызов по интеркому, и Джо, не поднимаясь, крикнул через всю комнату: «Малик». — Как Малдун? — спросил голос Хагбарда. — Все лучше и лучше. Видит фнордов в майамской газете. — Превосходно, — рассеянно заметил Хагбард. — Мэвис сообщает, что Сол тоже выздоравливает и только что видел фнордов в «Нью Йорк тайме». Приведи Малдуна ко мне. Мы установили источник другой нашей проблемы, тех нездоровых вибраций, которые БАРДАК регистрирует еще с марта. Он находится где то в районе Лас Вегаса и сейчас перешел в критическое состояние. Мы полагаем, что одна смерть уже произошла. — Но ведь мы должны попасть в Ингольштадт до наступления Вальпургиевой ночи, — задумчиво сказал Джо. — Все меняется, — сказал Хагбард. — Некоторые из нас отправятся в Ингольштадт. А другим придется ехать в Лас Вегас. Это старый иллюминатский прием двойного удара: две атаки с разных направлений. Так что шевелите задницами, ребятки. Они имманентизируют Эсхатон! Очередное препятствие. На этот раз со стороны «Матерей против мьюзака». Поскольку, с моей точки зрения, это самый достойный марш из всех, на которые я сегодня жертвовал, я дал леди целый доллар. Мне кажется, если смогут искоренить мьюзак, то одновременно исчезнет масса остальных наших недугов, которые, вероятно, просто служат проявлением симптомов стресса, вызванного шумовым загрязнением. Ладно, уже поздно, и мне тоже пора закругляться. За месяц до нашего эксперимента с делегатами РХОВ, то есть 23 сентября 1970 года, Тимоти Лири прошел мимо пяти агентов ФБР в аэропорту О'Хейр здесь, в Чикаго. Он поклялся скорее застрелиться, чем снова вернуться в тюрьму, и в его кармане лежал пистолет. Ни один из агентов его не узнал... А, и вот еще что, чуть не забыл: в той же больничной палате, где 23 октября 1935 года умер Голландец Шульц, лежал полицейский, которого звали Тимоти Лири. Напоследок я придержал самое интересное. Олдос Хаксли, первая крупная литературная фигура, которую иллюминизировал Лири, умер в один день с Джоном Ф. Кеннеди. Последнее эссе, которое Хаксли написал, было посвящено шекспировской фразе «У времени должна быть остановка», которую он ранее использовал в названии романа о жизни после смерти. «Жизнь — это иллюзия, — писал он, — но иллюзия, которую нам следует воспринимать всерьез». Через два года Лаура, вдова Хаксли, познакомилась с медиумом Кейтом Милтоном Райнхартом. Описывая эту историю в книге «Этот вечный миг», Лаура рассказывает, что, когда она спросила Райнхарта, может ли он вступить в контакт с Олдосом, тот ответил, что Олдос хочет передать ей «классическое свидетельство продолжения жизни после смерти», то есть некое сообщение, которое нельзя объяснить «простой» телепатией, когда Райнхарт читает мысли Лауры и выдает информацию, выуженную из ее сознания, за сообщение Олдоса. Это должно быть сообщение, которое могло родиться только в сознании Олдоса. Тем же вечером Райнхарт выдал таковое сообщение. В нем предписывалось пойти в определенную комнату в ее доме, в которой медиум не бывал, и найти определенную книгу, название которой ни о чем не говорило ни ей, ни ему. |
