|
Шериф велел Джорджу сесть на один стул, а сам уселся напротив верхом на второй. — Ты плохо влияешь на моих заключенных, — сказал он. — Я так и знал, что ты устроишь что то подобное. Я не хочу, чтобы ты растлевал заключенных в моей тюрьме, моей или чьей нибудь еще, целых сорок лет. — Шериф, — упавшим голосом спросил Джордж, — чего вы от меня хотите? Вы поймали меня с дурью. Чего вам еще нужно? Зачем вы бросили меня в камеру к этому придурку? К чему все эти запугивания, угрозы и допросы? — Я хочу кое что узнать, — произнес шериф. — Я хочу выяснить все, что ты мне можешь рассказать по некоторым вопросам. И советую с этого момента говорить только правду. Если не будешь врать, возможно, в будущем это немного облегчит твою участь. — Хорошо, шериф, — сказал Джордж. Картрайт прищурился. «Он и вправду похож на свинью, — думает Джордж. — Как и большинство полицейских. Почему многие из них становятся такими жирными, с такими маленькими глазками?» — Договорились, — сказал шериф. — С какой целью ты приехал к нам из Нью Йорка? — Я приехал с заданием от «Конфронтэйшн», журнала, который... — Знаю, знаю. Мерзкий журнальчик, коммунистический. Я его читал. — Это слишком жесткая характеристика. Я бы сказал точнее: это журнал левой ориентации, защищающий свободомыслие. — Пули в моем пистолете тоже жесткие, малыш. Так что давай говорить начистоту. Расскажи мне, что ты здесь собрался вынюхивать? — Ладно. Вам это должно быть так же интересно, как и мне, если вас действительно заботит закон и порядок. Больше десяти лет по стране ходят слухи о том, что все главные политические убийства в Америке — от Малькольма Икса, братьев Кеннеди, Медгара Эверса и Мартина Лютера Кинга до, возможно, Никсона и даже Джорджа Линкольна Рокуэлла — работа особой законспирированной правой преступной организации и что штаб квартира этой организации находится здесь, в Мэд Доге. Я сюда приехал, чтобы попытаться что нибудь выяснить об этой группе. — Так я и думал, — сказал шериф. — Ах ты бедный, несчастный кусок дерьма. Ты приехал сюда со своими длинными патлами в надежде что то разнюхать о правой организации. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что ты не встретился ни с кем из наших настоящих правых вроде «Божьей молнии», например. Сейчас они бы тебя уже замучили до смерти, малыш. Ты и вправду болван. Ладно, я понял, на тебя больше не стоит терять времени. Пошли, я отведу тебя обратно в камеру. Привыкай любоваться луной через решетку. Они вернулись обратно той же длинной цепью коридоров. Открыв дверь в коридор, где находилась камера Джорджа, шериф крикнул: — Забирай его, Чарли. Тот же самый надзиратель берет Джорджа за руку. У надзирателя бледное лицо. Рот сжат так, что кажется безгубым. Позади громыхает захлопнувшаяся за шерифом дверь. Надзиратель без единого слова вталкивает Джорджа в камеру. «Слава богу, теперь он хотя бы стал трехмерным и меньше напоминает марихуановый призрак», — думает Джордж. Гарри Койна не было. Камера пустовала. Краем глаза Джордж заметил какую то тень. В соседней камере. Он обернулся, и его сердце остановилось. С трубы на потолке свисало тело. Джордж приблизился к решетке. Тело медленно покачивалось. Оно было привязано к трубе кожаным ремнем, затянутым вокруг шеи. Это лицо с широко раскрытыми глазами было лицом Гарри Койна. Джордж скользнул взглядом ниже. С живота Гарри что то свисало до самого пола. Это было не самоубийство. Они вспороли Гарри Койну живот, и кто то осмотрительно подставил под труп парашу, в которую спускались его вывалившиеся окровавленные кишки. Джордж закричал. Но ему никто не ответил. Надзиратель исчез, словно Гермес. (В психиатрической лечебнице английского городка Сандерленд, где уже наступило одиннадцать часов утра следующего дня, один старый шизофреник, который не разговаривал на протяжении последних десяти лет, внезапно бросился к оторопевшему санитару со словами: «Они возвращаются — Гитлер, Геринг, Штрайхер, вся эта братия. |
