– Все ли у Вас в порядке, учитель? Не беспокоят безымянные демоны из моря?

Японец пожал плечами и раскурил трубку:

– По-разному, а тебя? Душа твоя полна смятения, а в глазах страх. Ты чего-то боишься?

– Скорее кого-то. Меня до чертиков пугает глупость командования Гнезда.

– О, серьезное заявление. Считаешь, ты умней, чем они?

Повесив автомат на крючок, я благоговейно снял с деревянной стойки меч в резных ножнах и резко развернувшись, нанес хитрый финт, нацеленный в голову старика. Ничуть не удивившись и не растерявшись, тот ловко уклонился и, подхватив со стены второй меч, блокировал им мой выпад. Скрестив мечи, мы быстро закружили по комнате, пока у меня не сдали нервы, и я не расцепил полоски металла, отпрыгнув на несколько шагов назад. Лицо мое ожесточилось.

– Куда же делась твоя уверенность? – улыбнулся Мацумота. – Колебания – это ведь прямой путь к забвению, а страх за собственную жизнь – эгоизма тень…

– Вы правы, я действительно раскис. Но это никак не повлияло на мою руку…

Скупо взяв меч за середину ножен я быстрыми шашками стал наступать, горя желанием доказать что во мне нет страха, но снова был вынужден отступить когда старик играючи отбил мой выпад по ногам, а потом и сам атаковал чуть не зацепив мою шею кончиком меча.

– Моя вера в моих друзьях и наставнике. Больше я никому не доверяю.

– Очень жаль слышать это от тебя. Подозрительность делает из человека параноика.

Все это время мы сражались на настоящих мечах задвинутых в ножны и скрепленных для надежности кожаными ремешками. Стук бамбуковых ножен, происходил в полной тишине, пока мы, задыхаясь от усердия, старались подловить друг друга на малейшей ошибке. Это походило на смертоносный танец, исполняемый адептами религиозного культа, но в отличие от бесполезного танца с бубном, наш был призван выявить победителя и побежденного. Почти любая точка на теле могла стать смертельной. Удар под мышку, выпад в предплечье, укол в поясницу – любой из ударов, достигший цели становился для неудачника последним в его жизни. Мало следить за движениями противника, необходимо предугадывать его следующие шаги, словно в шахматной партии. Суета и торопливость были смерти подобно, но и нерасторопность прямой путь к поражению. Когда провалилась вторая моя атака, а старик по-прежнему улыбался, молчаливо приглашая к нападению, я зло стиснул зубы и одним рывком выдернул меч из ножен. На мгновение в глазах Мацумото мелькнул огонек удивления. Он даже опустил свой меч.

– Если не готов пролить чужую кровь, никогда не вынимай меч из ножен.

– Я знаю, учитель. – Сказал я, и метнул меч через всю комнату в темную тень, с верещанием выпавшую со смотровой площадки, сжимая клинок в своей груди. Далеко внизу раздался глухой всплеск и новые порции воплей. Мацумото досадливо всплеснув худыми руками, выбежал на смотровую площадку, долгим взглядом посмотрел вниз, бормоча про себя что-то сердито по-японски. Я спокойно вышел следом за ним и безучастно встал рядом, облокотившись локтями о перила ограждения. Усилившийся ветерок приятно обдувал мое разгоряченное боем лицо, лаская нежными прикосновениями и дыханием моря. На горизонте буквально на глазах росли фиолетовые тучи, подсвеченные яркими молниями. Надвигался сильный шторм.

– Этот меч стоил намного больше, чем несчастная сущность привыкшая нападать со спины.

Старик сердито покосился на меня, а затем смягчившись по отечески приобнял за плечи.

– За это безобразие тебе придется составить мне компанию за трапезой. Пойдем.

– Значит Вы не в обиде за потерю меча? – осторожно спросил я.

– Как я могу на тебя обижаться? Все допускают ошибки.