Лео приблизился к Гузу Альзану вплотную. Прямой, как палка, только голова по-змеиному ходит из стороны в сторону от едва сдерживаемой ярости. Он что-то процедил на ухо гостю.

— Что-что? Я не расслышал! — прожурчал тот, довольный, что Лео секретничает с ним по-свойски.

Лео закрыл глаза и повторил еще раз. Толстяк улыбнулся, ему почудилось: «Я польщен».

— Ну еще бы! И вы мне окажете честь.

— Я сказал: «Пошел вон!»

Оторопев, Гуз выпустил из рук Берник, давно уже клонившуюся к полу. Девица рухнула, как сноп соломы.

Арбайенн мгновенно сообразил, что его господин вот-вот совершит непоправимую ошибку. Берник — крестница Джо Мича. Нельзя допустить ссоры с Альзаном. Он предостерегающе поднял руку. Лео Блю замер, тяжело дыша, втянул в плечи ноющую шею, чтобы голова перестала раскачиваться, и медленно вышел из Восточного Яйца.

Бедняжка Берник продолжала сидеть на полу, уставившись на свои ватные ноги.

Гуз Альзан, разинув рот, показывал пальцем на дверь, за которой скрылся Лео.

— Куда это он?

— Господин глубоко взволнован, — объяснил Арбайенн, — потрясен, изумлен вашим предложением. Дайте срок, он вам ответит.

— Вы уверены?

— Ответ вам непременно сообщат.

— Моя девочка его поразила?

— В самое сердце.

— Что, нервишки сдают? — толстяк заговорщицки подмигнул.

— Пошаливают. Идемте, господин Альзан, я вас провожу.

Гуз схватил дочь за руку.

— Пошли, лоскутик мой пестренький.

Кивнув Арбайенну, он потащил дочь к дверям и столкнулся с человеком, буквально влетевшим в комнату. Человек сразу же принялся витиевато извиняться. У Гуза глаза полезли на лоб:

— Пюре, ты?

Пюре в ужасе застыл на месте, в один миг лишившись дара речи. Перед ним возник тот, кого он поклялся избегать до конца дней! Разгневанный Гуз Альзан повернулся к Арбайенну:

— Только не говорите мне, что здесь доверяют этому негодяю!

Злоключения семьи Альзанов начались именно из-за Пюре, служившего надзирателем в тюрьме Гнобль, точнее, из-за его губительного совета по поводу воспитания маленькой Берник. После его педагогических экзерсисов крошка навек утратила живость и резвость.

— Знайте, что вы наняли самого подлого гада на свете, — заскрежетал Гуз, указывая на несчастного. — Не верьте его красивым словам. И если моей кроткой птичке суждено выйти замуж за Лео и обосноваться в Гнезде, предупреждаю: я не потерплю, чтобы рядом с ней ошивался всякий сброд!

Толстяк в ярости топнул ногой и удалился, таща Берник за шлейф ее платья.

Арбайенн вопросительно посмотрел на Пюре. Тот не знал, как оправдаться. Покраснел и залепетал нечто невразумительное:

— Я… Я клянусь вам… Понятия не имею, о чем это он…

Арбайенн положил руку ему на плечо и сказал покровительственным тоном:

— Разумеется, дорогой Пюре! Я вовсе не должен следовать указаниям этого человека.

Пюре вздохнул свободнее.

— Благодарю вас. Просто я боялся, что…

— Вы безупречно исполняете свои обязанности, — прервал его Арбайенн. — Стережете нашу пленницу, глаз с нее не спускаете. Один ваш принцип мне особенно по душе.

— Какой же?

— Вы любите повторять: «Невозможно быть излишне бдительным». И здесь вы безусловно правы.

Пюре расплылся в улыбке.

— Господин Арбайенн, вы так бобры!

От избытка чувств Пюре не всегда попадал в слова. Ну вот, наконец-то его оценили по заслугам! Прослезившись, он шагнул к мосткам и внезапно услышал:

— Да-да, излишне бдительным быть невозможно.