Где-то вдали к шуму дождя прибавился еще один непонятный звук. Даша прислушалась – похоже на двигатель мотоцикла. «Кого-то угораздило в такую погоду», – подумала она и отказалась от своего намерения. Подойдя к дому, Даша ступила внутрь и остановилась на пороге, по ногам прошел парализующий движения страх: на матрацах, уложенных прямо на полу, лежали два подростка. Они спали, раскинув руки, открыв рты. Рядом валялись пустые бутылки из-под водки, вина, консервные банки, разорванные упаковки от каких-то продуктов, огрызки хлеба, помидоров. Внутри стоял неприятный запах алкогольных испарений и табака. Даша поморщилась, закрыла ладонью нос. В мгновение ее бросило в жар, стало не по себе. Она ругала себя на чем свет стоит за то, что явилась сюда, поддавшись эмоциям. Здесь была чужая территория, еще более чужая и опасная, чем там, на танцевальной площадке. Она почувствовала эту опасность всем телом. Это ощущение заставило забыть о мокрой одежде и о том, что в кроссовках булькает вода. Нужно было уходить отсюда, пока не поздно, но плечи Даши вдруг сжали чьи-то сильные руки. Она непроизвольно вскрикнула и попыталась обернуться. Кто-то толкнул ее вперед, и, быстро перебирая ногами, чтобы не упасть, Даша едва сохранила равновесие. Удержавшись на ногах, она автоматически попятилась к стене, повернувшись лицом к лежащим на полу.

– Пацаны, у нас гостья! – раздался зычный голос Платона, которого Даша узнала сразу.

Проснувшиеся удивленно потирали нераскрывающиеся глаза, а потом в один миг пришли в себя. Резко сели, заправляя в мятые брюки полы рубашек. На их лицах появились нахальные улыбки. Почесав затылок, один из них поднялся и подошел к Даше вплотную. От него исходил запах перегара и нечищеных зубов. Даша снова прижала ладони к лицу, беспомощно оглядываясь.

– Ну, привет, брезгливая, – рыжие волосы Платона слиплись от дождя, лицо скривилось в гадливой усмешке. Поставив большой кулек на пол, он посторонился и в помещение зашел еще один парень из известной Даше неразлучной четверки. Он вытирал мокрое лицо рукавом заляпанной грязью куртки, отчего на щеках остались коричневые полосы. Платон посмотрел на него и засмеялся. – Ленька, ты настоящий индеец, твою мать.

Вслед за рыжим рассмеялись остальные. Одной Даше было не до смеха. Она стояла, опустив глаза, лихорадочно соображая, чем может закончиться ее вторжение на их территорию. Пожалуй, в лучшем случае, ей придется выслушать немало колкостей и пошлых фразочек в свой адрес. Главное, пропускать их мимо ушей. Нельзя отвечать, нельзя. Даша была слишком далеко от проема двери, чтобы быстро выскочить отсюда. Но куда бежать? Она зашла далеко, безрассудно далеко… Даша медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Платоном. Девушка непроизвольно вздрогнула – она увидела в них животный триумф, зловещий блеск. Потом Даша совершила еще одно открытие, показавшееся ей более страшным, – стены помещения были выложены белым кафелем. Из-за неухоженности кое-где плитки треснули, упали, а многие были покрыты черным грибком сырости. Даша ужаснулась – она видела все это, она голову давала на отсечение, что она была в этом страшном доме и испытывала панический страх, даже боль. Пропуская мимо ушей то, что говорил в этот момент Платон, она смотрела на его шевелящиеся губы, думая о своем. Она должна понять, откуда в голове такие свежие воспоминания?

– Когда же прекрасная девушка одарит нас хотя бы словом? – отчетливо услышала она.