Окно кухни выходило на задний двор. Усеянный кустиками сорняков и сухой листвой газон выглядел запущенным.
О’Доннелл обратилась к сержанту Гарзе, который стоял в кухне, перелистывая блокнот:
– Теперь гостиная.
По его лицу скользнула тень негодования, но через секунду он все же кивнул. О’Доннелл привыкла к таким вспышкам неприязни. Многие полицейские смотрели на нее так, будто она не заслужила зваться детективом – или даже копом, если на то пошло. И, по их мнению, расследование она уж точно вести не в состоянии.
Ну, заслуженно или нет, но дело поручено вести О’Доннелл. А Гарзе придется это проглотить.
Он вошел в гостиную и ждал там с блокнотом наготове. О’Доннелл замешкалась: огромное кровавое пятно преграждало ей путь. Высокий Гарза попросту перешагнул через него, а вот ей пришлось перепрыгивать, уже третий раз за день. В бахилах, которые Холли всех заставила носить, легко было поскользнуться и упасть. Не говоря уже о том, что она наверняка выглядела глупо, прыгая зайцем туда сюда.
О’Доннелл решилась на прыжок, все таки поскользнулась и едва не упала. Устояв на ногах, с вызовом посмотрела на Гарзу, готовая к насмешкам. Их не последовало.
Почтя за лучшее сосредоточиться на работе, Холли стала обмерять комнату рулеткой, диктуя цифры Гарзе, который заносил их в блокнот. Он и его напарник первыми прибыли в дом Кэтрин. Когда приехала О’Доннелл, она попросила сержанта помочь ей с зарисовкой места преступления, а его напарника – отвечать за периметр. Они уже закончили описывать ванную и спальню и ждали, когда медики заберут тело, чтобы заняться гостиной.
О’Доннелл оставила метку с номером восемь у телефона жертвы, лежавшего на полу. Уликой номер девять стал разорванный бюстгальтер. Метки с десятой по пятнадцатую лежали рядом с кровавыми следами ботинок. Одно из своих первых дел О’Доннелл чуть не провалила только потому, что присвоила один номер трем отпечаткам. Как следствие – путаница в фотографиях. Больше такого не повторится.
– Не забудь указать на рисунке направление шагов, – велела она.
– Сделаю, – отозвался Гарза, замеряя расстояние от телефона до двери.
– И замерь расстояние до каждого отпечатка.
Сержант бросил на нее оскорбленный взгляд, но промолчал. Конечно, он знал свое дело, и понукать его не было нужды. Тем не менее лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. За последние месяцы сожалений у О’Доннелл скопилось на всю оставшуюся жизнь…
Лавируя между пятнами крови, она кружила по комнате в поисках улик, которые могла пропустить, – ничего. Подошла к Гарзе и заглянула в его блокнот. Неохотно признала, что зарисовки выполнены безупречно. Эскиз аккуратен, замеры сделаны методично и подробно.
Ее внимание привлекли громкие голоса. Стоявший у входа полицейский с кем то спорил, переходя на повышенные тона. Неужели журналисты уже здесь? Или это назойливая соседка?
О’Доннелл снова перескочила через пятно, на этот раз не потеряв равновесие. Скоро можно будет участвовать в соревнованиях по прыжкам через кровавые лужи. Она вышла из дома, прищурив глаза от яркого света.
Полицейские оцепили дом Кэтрин Лэм и дворик размером с носовой платок, а также часть тротуара. На нем стоял, размахивая журналом посещения, напарник Гарзы, новичок, только закончивший полицейскую академию. По другую сторону желтой ленты остановились двое. Женщина держала руки в карманах бежевого пальто, в тон к нему – коричневая шапка и шарф. На мужчине – черное пальто поверх серого костюма.
Женщина спорила с новичком, перекрикивая шум машин.
– Нам нужна всего пара минут. Это в ваших же интересах, чтобы…
– Извините, – прервала ее О’Доннелл, из ее рта вырывались облачка пара. – Что происходит?
– Федералы, – буркнул новичок, – хотят попасть на место преступления. |