И вот я вернулся. Победа за мной? Закрытие фабрики — серьезный удар по пиратскому производству Беты. Так откуда же чувство незавершенности?

Уходя подальше от уличного шума — безобразной какофонии пронзительных гудков маршруток и утробного рева дино, — я забрел на улицу, помеченную полосками светящейся ленты, специально настроенной так, чтобы раздражать человеческий глаз.

«Не подходить! — визжала трепещущая на ветру пленка. — Структурная опасность! Не подходить!»

Такие предупреждения, воспринимаемые только реальными людьми, становятся обычным явлением по мере того, как здания в этой части города все более страдают от недостатка внимания. К чему заботиться о поддержании домов в порядке, если их единственные обитатели — недолговечные, легко восполняемые глиняные подобия людей? О, это по-своему замечательные трущобы. Чистота в сочетании с распадом. Ирония дерегулирования, придающая очарование этим диттобургам.

Отведя глаза, я прошел мимо яркого предупреждения. Никто не запретит мне идти туда, куда я хочу! В любом случае шляпа должна защитить от падающего мусора. Вдоль улицы стояли баки-рециклеры с подведенными к ним наклонными трубами, куда сбрасывались отходы псевдоплоти из зданий по обеим сторонам дороги. Не все дитто приходят домой для разгрузки воспоминаний в конце рабочего дня. Созданные для унылой, однообразной работы просто трудятся до предела, запрограммированные на приятие такого существования, а потом чувствуют особый сигнал, призывающий их упокоиться в одном из мусорных баков.

Что касается меня, то я слышал зов постели. После долгого дня — чувство такое, что это был не один день — хорошо бы изготовить очередные копии и сладко уснуть.

Посмотрим, — размышлял я. — Что мне нужно? Кроме дела Беты, на мне висит еще с полдюжины дел помельче. Большинство из них требует интеллектуальной работы. С ними я справлюсь дома, приготовив эбеновую копию. Дороговато, конечно, зато эффективно.

Не обойтись, конечно, и без Зеленого. На него ляжет бремя хозяйства. Покупки, стирка, уборка. Подстричь траву на лужайке.

Остальная работа в саду — пересадка и обрезка — подпадала под категорию хобби/удовольствие. Это я приберегу для себя лично. Возможно, на завтра.

Итак, двух будет достаточно? Серые не понадобятся. Если ничего не случится.

За баками-рециклерами дома расступались — улицы уходили на юг, к старой парковке. Над головой висели натянутые вручную веревки, утренний ветерок раскачивал дешевую одежду. По шатким пожарным лестницам разносились громкие крики, звучала разудалая музыка.

В наше время всем необходимо хобби. Для некоторых оно — вторая жизнь. Отправив двойника в голем-сити, они объединяются с таким же чудаками в придуманные семьи, занимаются мнимым бизнесом, разыгрывают драмы, ведут войны с соседями. «Глиняные оперы», по-моему, так это называется. Целые кварталы захвачены подражанием Италии эпохи Возрождения или Лондону времен блицкрига. Стоя под хлопающими на ветру тряпками и слушая рвущую барабанные перепонки музыку, я лишь прищурился, чтобы представить себя в гетто столетней давности.

Почему-то романтика этого сценария не трогала мое воображение. Реальные люди так больше не живут. С другой стороны, какое мне дело до того, как другие проводят свободное время? Быть големом это всегда вопрос выбора.

Или почти всегда.

Вот почему я продолжаю работать по делу Беты, несмотря на бесконечные неприятности — например, несколько моих двойников вообще исчезли бесследно. Промышленное воровство Беты имеет немало общего с рабством древних времен.