Какие то чёрно серые комочки, пыль. Сухая, она так и липла к пальцам, как с крыльев бабочки. Грязь. И больше ничего.

Стало стыдно.

Не стыдно, а глупо. Что он рассчитывал там найти? Мозги, что ли? Или мотор?

Шурка завязал узел снова. Затянул потуже. Пристроил куклу как было. Вытер руку о штаны.

Взял мыло, полотенце.

Попытался вспомнить, ухватить, разглядеть остатки сна. Поднести к глазам хоть обрывки… Но и их уже не нашёл. Сон осыпался. Майский ветерок подхватил его, вынес в окно, дунул покрепче – фук! – и показал пустую ладонь.

Шурка чуть не взвился. Щекастый будильник на столе громко трещал, топая от усилия коротенькими железными ножками. Шурка прихлопнул его. И ринулся вон.

Бобка был прав. В школу было не просто пора. В школу Шурка опаздывал!

Вихрем пронёсся в ванную. От Сары там осталось только мокрое полотенце. Галопом в комнату. От Сары там осталось только черничное пятно наспех заправленной непроливайки, от куклы – ямка на подушке. Как пловец на соревновании, Шурка нырнул в футболку. Сунул руки в рукава куртки. На бегу выпил молоко. От Сары на кухне остались только чистые мокрые чашка и ложечка. Ополоснул стакан под краном, стукнул на стол рядом с Сариной чашкой. Выбежал, засовывая кусок хлеба в портфель. Бросился не к двери, а к окну. Расплющил щеку о стекло, чтобы заглянуть на самое дно двора колодца. Увидел знакомый берет. Рора ждала внизу. Расплылся в улыбке.

– Сейчас! – крикнул стеклу, зная, что она не слышит.

И чуть не врезался головой в грудь дяде Яше.

– Ой!

Успел подхватить дядю Яшу. Восстановить равновесие. Захохотал. Сунул ему трость.

– Ну ты даёшь. Хоть смотри,