– Где твои глаза. Подпруги распущены. Тебе бы. По голове. Седлом. Поерзать… – говорил он Кирюше.

– А ты. Зачем. В деревья садился. Крылья. Хочешь. Поломать, – останавливал он Макара, сопровождая свои слова подзатыльником.

Макар втягивал голову в плечи.

– Видишь хлыст, – кипел Меркурий. – Если по чьей вине. Пег без крыла. Останется. Измочалю о спину. Перо еще, может, прощу. Но не. Крыло.

Макар не обижался, хотя обычно заводился из за любой ерунды. В голосе Меркурия он ощущал правоту человека, стоящего на страже идеи. И эта идея была больше любой обиды. И стоила любого подзатыльника.

Внезапно почувствовав что то спиной, Меркурий просунул голову в пегасню и заорал на Лару:

– Разгоряченной лошади. Овес.

– Так она сама мордой полезла!

– А ты. На что.

– Я думала: только поить нельзя. Остальное можно.

– Дуракам. Все. Можно. Умным. Много чего. Нельзя.

В этот момент Родион протащил мимо Меркурия тяжелый кусок гранита, собираясь навьючить его на Аскольда. Гранит был в спортивной сумке. Меркурий похлопал по сумке ладонью:

– Охранная. За первой грядой. Козырек. Оттуда. Отколупали.

Родион удивленно поскреб пальцами шею, не понимая, каким образом Меркурий смог определить свойства закладки через сумку. Ведь охранная закладка не отзывается так, как обычная.

– Хорош кусочек? – спросил Родион.

– Недурен. У базы их можно. Заложить. Ни одна боевая ведьма. На сто метров. Не сунется. А это что. Ледовики, – Меркурий кивнул на сумку холодильник, которую нес Ул, и снова безошибочно попал в точку, хотя тут было проще: что еще можно перевозить в сумке холодильнике? Не мороженое же.

– Ледовики, – подтвердил Ул.

– Хорошая. Вещь. Ледовики, – одобрил Меркурий. – Если. Случайно. Не уронить.

Ул с Родионом переглянулись. Оба знали, что, если уронят сумку холодильник, от пегасни останется кучка кирпичей, а от них самих – подошвы. Ледовики – оружие капризное. Первошныры и те, увлекшись им поначалу, потом отказались с ним связываться.

– Кавалерия. Конечно. Не знает, – сказал Меркурий.

– Э э… Ну тут дело такое… – начал Ул, соображая, что если Кавалерия что то пронюхает, то будет скандал, потому что ледовики могли рвануть уже во время изготовления. А изготавливали их, между прочим, сегодня ночью на чердаке ШНыра!

Меркурий махнул рукой:

– Ладно. Но чтобы. В последний раз.

Ул с Родионом радостно закивали. Конечно в последний! А если уронят сумку, так и подавно следующих разов не будет.

Толкая хитрую Азу в живот кулаком, чтобы она не надувалась и позволила затянуть подпругу, Ул словоохотливо сообщил Сашке, что химическое оружие бывает парообразное, газообразное, аэрозольное (дым, туман), капельно жидкое. По воздействию на человека: нервно паралитическое (заман, зарин), кожно нарывное, удушающее, общеядовитое, раздражающее.

– Э э… А я тут при чем? – осторожно уточнил Сашка.

Ул немедленно отозвался, что конечно ни при чем. Но ты, чудо былиин, вслушайся в глубину текста! Это же реалистическая поэма! Порой, когда он, Ул, проходит болото, он твердит это про себя, и ему гораздо легче понимать, что происходит вокруг.

– Бредовый способ, – сказал Сашка.

– Все способы бредовые… Но меня это успокаивает. Типа, думаешь, все исчезнет в этом мире! А раз так – чего бояться?.. Ну все, я готов! – Ул коротко выдохнул через нос. Похлопал Азу по холке. – Ну что, братия? Стартанули?

Ул с Родионом вскочили на пегов легко. Сашка же, одетый теплее обычного и оттого ощущавший себя неуклюжим, вскарабкался на Аскольда без всякого блеска.