|
Я не встречал ее с того дня, когда мы прощались с Рыжем. А она все такая — белое платье, пушистое облако волос. Только резкая складка на переносице. И глаза. Они как будто другие. Я смотрю в них, смотрю и наконец нахожу знакомые золотые ободки.
— Извини за опоздание — я только узнала. — Каричка сунула мне цветы. — Ну, что ты так смотришь? — Она улыбнулась. — Хочу запомнить. — Ей я говорю то, что думаю. — Ждал, когда ты улыбнешься. Она отодвинулась от меня, посерьезнела. Большие красные крылья трепетали над нами. — Это опасно? — Она показала на мой знак солнечной экспедиции. Знакомый мотив прозвучал рядом: кто-то насвистывал «Тау Киту». — А знаешь, как дальше? — спросил я. — Дальше? Дальше никак. — Песня не кончается. Слушай. — Это тебе. Тебе и Рыжу. Она кивнула. А я продолжал, продолжал говорить беззвучно, про себя. Потому что красные крылья трепетали совсем рядом. Сколько я буду жить, я буду помнить тебя, Рыж. Я привезу с собой кусок Солнца и выпущу его над твоей сопкой. Даже когда меня не станет, оно будет гореть. Я вижу мальчишку. Он держит на ладони маленький гравилет, смотрит на него широко раскрытыми глазами, говорит совсем как Рыж: «Это Они делали для нас». Отблеск красных крыльев осветил лицо Карички. Я видел: она меня понимает. |
